— Ты скоро узнаешь. Я не могу тебе сказать. Я давала клятву молчать. Если бы я ее нарушила, тебя могли бы убить, и никто не защитил бы.

Тогда астран не понял значения этих слов, но он был слишком любопытен. Он хотел знать правду. Помчался следом за гонцом-астрелем, догнал и, приставив кинжал к горлу, заставил говорить. Конечно, тот и сам ничего толком не знал, но рассказал, что привозит в Гаран золото, которое передает в лионство сам Од Первый. Исправно в один и тот же день.

Позже, после смерти матери и приезда в Гаран самого Даната Третьего Алсу открылась вся правда. Ему не дали возможности выбирать, его поставили перед фактом, кем он теперь должен стать и чьим сыном является. Он воспротивился. Не таким юноша видел свое будущее, он грезил о сражениях. О великой армии Лассара, а не о рясе и песнопениях. А еще появилась едкая и ядовитая ненависть к своему отцу, который не соизволил не то что познакомиться с сыном или встретиться, он не соизволил даже написать ему послание лично. Данат объяснил это занятостью государя, но Алс дас Гаран не собирался исполнять волю отца, и лишь тогда его привезли в Лассар. Первая беседа с Одом Первым состоялась в обеденном зале за трапезой. Отец долго рассматривал бастарда, прежде чем пригласил его сесть. А сам мальчик не мог вымолвить ни слова от волнения. Все те длинные речи и тирады, что он заготовил, испарились из головы, и язык прилипал к пересохшему небу — отец был величественным и сильным человеком. Один его взгляд заставлял собеседника почувствовать себя маленьким и ничтожным насекомым. Не минула сия чаша и Алса, чья юношеская дерзость мгновенно испарилась под пристальным взглядом светлых глаз отца.

— Ну здравствуй, сын, — после бесконечно долгой паузы сказал Од и протянул мальчику руку для поцелуя, но тот даже не подумал склониться над ней, так же сохраняя паузу и продолжая смотреть отцу в глаза. Од Первый отпил из кубка дамас и громко расхохотался.

— А видали? Каков наглый засранец? Не то, что мой Маагар — трусливая задница и мышонок Самиран. Вот кто мог бы достойно взойти после меня на трон и править…но…всегда есть пресловутое "но", сынок. Садись. Угощайся. Там, куда ты сегодня поедешь, не будет настолько богатого стола и такой роскоши.

Алс, не торопясь, сел за дубовый стол, ломившийся от разнообразных яств.

— Так вот, "но" заключается в том, что ты, увы, ублюдок, мой малыш. И у меня есть четверо законных детей. Перебить их всех тебе вряд ли удастся, хотя я не исключаю, что это возможно…но, даже если и так, то они все должны быть бесплодны, чтоб ты мог занять трон…либо тебе придется сразиться с ними за него. Так вот, чтобы избежать всего этого, Алс, я принял решение посвятить тебя в слуги Иллина, отдать в твое распоряжение Гаран и пожизненную выплату из казны Лассара, которая сделает тебя одним из самых богатых астрелей Храма и заодно избавит от ненависти моих сыновей. Они не будут искренне рады твоему существованию, но смирятся и примут тебя после пострига.

— Я хочу быть солдатом. Я хочу сражаться и иметь право умереть за свои земли.

— Чтоб я тысячу раз сдох. Ни от одного из своих отпрысков я не слышал подобных речей. Мальчик, ты не можешь стать воином. Обычным солдатом — слишком позорно для сына Ода Первого, а полководцем невозможно, так как твоя мать была валлассарской рабыней, Алс. Моей шлюхой.

Юноша подскочил, но отец спокойно продолжил:

— Ты можешь злиться сколько угодно, но данный факт не изменится, даже если ты воткнешь вилку мне в горло. Ты навсегда останешься сыном языческой шлюхи, который по законам Лассара не имеет никаких прав, даже если и зачат от самого велиара. Поэтому я все же даю тебе возможность чего-то добиться в этой жизни, иметь положение в обществе и уважение знатных мужей Лассара. Либо ты можешь выбрать вечную ссылку на границу с мертвой землей.

— Я не рожден для молитв и песнопений, отец. Я рос с мыслью стать воином и никогда от этой мысли не откажусь, и если на то ваша воля — отослать меня подальше, значит, так тому и быть.

Од Первый в ярости ударил по столу:

— Слишком идиотское упрямство.

— Ваш сын может стать воином Иллина, мой дас, — послышался голос Верховного астреля, — он может стать астраном и сражаться за орден астры, быть инквизитором и палачом для нечисти и наводить порядок в окрестности храма.

Отец поднял на Алса взгляд, а тот долго смотрел ему в глаза и вспоминал слова матери перед смертью:

"Запомни, если перейдешь ему дорогу, он не пощадит тебя. Будь смиренным. Прими любую его волю, ибо он страшный человек. Поклянись мне, Алс…"

— Я согласен. Я приму постриг, принесу обет и стану астраном.

— Вот и славно. Чудненько. — Од опустошил кубок и указательным пальцем поманил к себе своего слугу, — Прежде чем мальчик примет постриг, я хочу сделать ему подарок. Ведь он больше никогда не коснется женщины. Приведи ему рабыню, Ноар.

Алс бросил взгляд на макушки елей и звезды, виднеющиеся между ними. Ночь в пути по топям, и он достигнет цитадели, где, по последним данным, находится войско Рейна дас Даала.

Он помнил ту девушку, что привели тогда к нему в спальню. Она была очень хрупкая, невысокого роста с черными волосами и огромными карими глазами в пол-лица. Совсем юная. Ненамного старше его самого. Очень непохожая на женщин Лассара — со смуглой кожей и чувственными красными губами. Она сбросила белоснежную тунику, и, увидев ее тело, он почувствовал, как начинает задыхаться. Она была прекрасна, насколько может быть прекрасна первая женщина для мужчины. Первая и единственная. Она боялась его, а он ее. Она жмурилась и вжимала голову в плечи, когда он поднимал руку, чтобы провести по ее черным кудрявым волосам пальцами, и он с ужасом понимал, что ее били. Той ночью он познал все радости плотской любви, а наутро умолял свою любовницу сказать ему имя. Она не сказала…а потом пришла к нему еще раз перед самым отъездом. Он любил ее роскошное смуглое тело до самого утра, пока его не увезли в Нахадас. Он знал, что больше никогда ее не увидит, и она знала, что это единственная их встреча. Ее имени он так и не узнал.

А потом Алс встретил ее спустя годы…встретил здесь, под Нахадасом. Она прислуживала его сестре, и ее звали Моран. Он каждый день вспоминал тот самый первый взгляд друг на друга и то, как оба сделали вид, что не узнали. Впрочем, это был самый лучший вариант для них обоих — астран уже не мужчина. Он воин Иллина и не может нарушить обет даже при всем своем желании. Физически.

Конь вдруг остановился и взвился на дыбы, а астран быстро осмотрелся по сторонам, прислушиваясь к шорохам леса. Рука тут же легла на рукоять меча. Он знал, что они здесь. Не видел, но точно знал. Чувствовал чутьем опытного вина и следопыта — валласары вот-вот нападут. Они прятались под насыпью веток и снега — дозор Рейна дас Даала. Человек десять, и воевать с ними бесполезно.

— Я пришел с миром, — зычно сказал на валласском, впервые произнеся его вслух. Раньше говорил на этом языке только с матерью, — Я хочу встретиться с вашим велиаром.

Поднял меч вверх, удерживая его обеими руками и показывая, что сдается.