от макушки по спины растеклись птичьи белые испражнения. Сидящий в классе народ сильно потрясывало от попыток сдержать смех.

После уроков у школьных ворот состоялась небывалая драка. Печально известный Люк бодался с пареньком из параллельного класса. Они здорово помесили друг другу бока, размяли скулы и пустили кровь. Никто не пытался их разнять, кроме визжащей Сидни, которую в скором времени отволокли от схватки подальше, чтобы не мешала.

Ничего этого Зум-Зум не заметила. Словно подыхающая в аквариуме рыба, она смотрела на перевернутый мир вокруг выпученными глазами, пространство между людьми словно заполнил тягучий мутный эфир, он заполнил лёгкие, вытеснил оттуда чистый воздух, не давал сделать вдох. Внутри все клокотало. На несколько минут ей удавалось очнуться, выползти из этой удушающей пучины, как сразу накидывались на нее боль и обида.

– Зум-Зум, пока! Нам в другую сторону. – сказал Глен, аккуратно приобнимая Патрицию за талию.

– Ага, – отозвалась Зум-Зум, ощущая, как немеют ее конечности.

Время замедлилось. Казалось, что планета начала вращение в другую сторону.

Находиться здесь стало невыносимо.

Наконец-то приполз декабрь. Набережная обросла круглыми стенами сугробов, дорогу за станцией, по ту сторону железнодорожного моста засыпали горой снега, который свозили со всего района. При беге Зум-Зум пыталась сфокусироваться на оранжевой лампе фонаря, который светил в зазоре между снежной горой и перекрытиями моста, при ее неторопливом беге оранжевый свет мерцал, как проблесковый маячок аварийной службы.

– Ты как, держишься? – спросил Глен.

– Что? Ты о чем? – Зум-Зум вздрогнула. – Ах, это… Да, держусь.

– Диета трудно дается? – Глен сегодня был особенно разговорчивым.

– Да. Сейчас такое время, когда мне хочется все это бросить, отжать у прохожих кошельки, спрятаться в пекарне, забаррикадировавшись там на недели две, и обожраться до смерти! И последними моими словами будет: «Глен, придурок, ты был не прав! Пирожки – это круто!». А потом сдохнуть с такими габаритами, при которых придется сносить стену здания, чтобы вынести мой труп. Странно, что ты до сих пор об этом не спрашивал. Дома я пытаюсь загрузить себя делами по полной, чтобы руки не тянулись к еде, чтобы меньше отвлекаться на… разное.

Глен кивнул, но ничего не ответил.

– Как у вас дела с Патрицией? – невнятно буркнула она.

– Норм.

Такого отвела Зум-Зум было явно недостаточно. Сама Патриция так же отписывалась очень кратко: «в кино», «гуляем» или «зашли в магазин». Все вокруг искренне удивлялись, когда слышали, что эти двое начали встречаться, не менее ошарашенной была и Зум-Зум, но вслух произносила: «вы такие молодцы!». Каждый день она вставала с кровати с искренней надеждой, что все это ей лишь приснилось, и каждый день, увидев милующихся в углу друзей, тонула в зыбучих песках непонимания.

– И все? Это весь ответ? Норм. Что ж, наверно дела действительно идут хорошо, Патриция на тебя ни разу не пожаловалась. Хороший знак.

– Знак? В смысле «зеленый свет» для меня? Пэйт часто меня критикует, я решил, что случай безнадежный. Но раз ты так говоришь…

– Пэйт? С каких пор она Пэйт? – Зум-Зум прекратила бег.

– Мы размышляли на эту тему недавно. Она одобрила три варианта –Триш, Пэйт и Пат. Делаем выпады, три по десять! Тянись Лучше. – Глен навалился на левое колено, правую ногу выпрямил.

– Ты редко даешь оценки, Глен, поэтому я не понимаю, устраивает тебя что-то или нет. Ты рад?

– Да, я рад. – Не меняя выражение лица, сказал Глен. – И буду рад больше, если ты начнешь делать упражнения, как полагается, а не сплетничать.

Они помолчали. Глен наблюдал, как не просто дается Зум-Зум растяжка, ее коротенькие ножки в скользких кроссовках разъезжались в стороны и не могли удержать тело. Ему не хотелось говорить о своих догадках напрямую, однако его не покидала мысль, что Зум-Зум привирает о своих результатах. Ее старый спортивный костюм сидел на ней так же, как и раньше – облегая фигуру, и внешне она выглядела по-прежнему. Возможно ее щеки стали меньше, хотя это могло показаться из-за массивного снуда.

– Я рад, конечно. Она милая. Привлекательная. – говоря это, Глен смотрел под ноги. – Привлекательна на столько, что парни провожают ее взглядом даже, если я иду рядом.

– Ха-ха! Милая? Значит ты ее еще ни разу не злил по-настоящему. Нильский крокодил в дни голодовки более милый, чем она. Ты попробуй тронуть ее телефон без разрешения – она тебе руку по локоть отгрызет.

– Телефон? А что за тайны Пэт хранит в телефоне?

– Кто ж знает? У меня нет запасной руки. И потом у каждого есть право на секреты. Да, Глен?

Зум-Зум тяжело выдохнула, клубы пара закрутились в белое облако. Ей оказалось тяжело хранить знания о его балетном классе. Еще тяжелее было переносить то недоверие, из-за которого Глен по-прежнему ничего о себе ей не рассказывал.

– Я подыскиваю себе спортзал. – Зум-Зум начала издалека.

– О! Здорово… Бежим. – скомандовал он. Она двинулась за ним. – Какие варианты?

– Я нашла один, наверно ты его знаешь, недалеко от общественной библиотеки на перекрестке стеклянное синее здание…

– Плохое место. Ищи другой! – отрезал Глен.

– Почему? От дома не так далеко, и не очень дорого, кстати…

– Нет! Ты меня не слышишь?

Она не утерпела:

– Какая категоричность! Не потому ли, что ты ходишь туда на балет?

Глен резко развернулся, своей широченной рукой он схватил Зум-Зум за шею и потянул на себя, от неожиданности ее колени согнулись, она рухнула на землю. Он придавил ее бок коленом, второй рукой прижал ее руку к земле. Вдохнуть не получалось, она дрыгалась от боли и ужаса. Глен склонился над ней:

– Откуда? Что ты об этом знаешь? – по-змеиному прошипел он сквозь зубы. Из его рта текла слюна, а таких страшных глаз, как у него в тот момент, Зум-Зум не видела даже в тот вечер, когда нее напали хулиганы. Он действительно ее душил!

– Я увидела тебя там случайно. Пошла за тобой… Больно! Глен! – скулила Зум-Зум.

– И с чего, ваше свинское величество решило, что тебя там ждали? – Он закричал на нее так отчаянно, что его зубы клацали перед ее носом. – Если я говорю, что не хочу об этом рассказывать, значит надо верить! Вот свернуть бы тебе твою сальную шею!..

Она толкнула его ногой в бок, он пошатнулся и ослабил хватку, Зум-Зум уловила момент и вырвалась. Ватные ноги ее не слушались, голова кружилась, ее повело в сугроб. Глен направился в ее строну.

– Не подходи, псих! – визжала она.

– Кому ты рассказала об этом? – шипел он.

– Ты понимаешь, что творишь?! Глен! – визжала она, пятясь.

– Ненавижу! – его рука тянулась к ней.

– Никому я