не говорила! Никому, даже Патриции! Что ты творишь, придурок?! Не подходи ко мне больше! Никогда!

Зум-Зум побежала прочь. Во снах, когда мы пытаемся убежать от монстра, пространство вокруг нас становится топким и вязким, и, несмотря на то, что все вокруг перемещается, сами мы сдвинуться с места не в состоянии. Зум-Зум так же, как и во сне, бежала и словно бы оставалась на месте. От перепуга она не узнавала давно знакомые окрестности, в голове билась мысль: «бежать! Бежать подальше!». Но Глен не гнался за ней, он застегнул ворот своей спортивной куртки, поправил шапку и спокойно отправился домой.

Глава 12

Зум-Зум стояла с разносом в очереди школьной столовой в ожидании своего обеда. Народа, как и всегда, было много, очередь двигалась медленно. За ее плечом сыпала вопросами недоумевающая Пэт.

– Ты уже поменяла рацион? Это на пользу тебе? А Глен одобрил? Он так много об этом знает!

– К черту диету! К черту зеленый чай! К черту чертового Глена! – ругалась Зум-Зум так громко, что несколько человек в очереди обернулись на нее. – И вас всех к черту!

Ее очередь дошла до женщины на раздаче.

– Двойную порцию макарон, порцию куриных крылышек и газировку на сиропе! Две дайте!

Женщина, смерила Зум-Зум взглядом, будто примеряя – влезет ли весь заказ в одно туловище, решила – влезет, и навалила блестящих от масла спагетти. Патриция-Триш-Пэт весело помахала кому-то, Зум-Зум обернулась, чтобы посмотреть, и увидела Глена за ближайшим к ним столом.

– И самый масляный пирожок, пожалуйста! – добавила Зум-Зум еще громче.

Глен ухмыльнулся. Патриция перевела взгляд с него на нее и обратно.

– Вы, ребята, поругались что ли? – Потом Патриция нагнулась к уху подруги. – Слушай, если это так, то я в дерьме по самые помидоры. Вчера он предложил пойти к нему, кажется, все довольно серьёзно, ты же не станешь предлагать выбрать между вами?

На лице Патриции-Пэт застыл неподдельный ужас. Зум-Зум и не задумывалась об этом, пока Патриция не озвучила грустный выбор. Кассир отбил чек. На разносе Патриции стоял салат из капусты и чашка зеленого чая. От этого натюрморта у Зум-Зум помутнело сознание. Как ни взгляни, а Патриция обладала образцовыми формами, ей ни к чему были подобные гастрономические лишения, кажется, Патриция вылезала из шкуры, чтобы угодить Глену.

– До чего простая задачка. Ты выберешь его, а я выбираю жир на жопе. – сказала Зум-Зум и ушла искать свободное место.

Подбирая слова, чтобы объяснить Патриции состояние их отношения с Гленом, Зум-Зум что-то мямлила, будто набила рот своим обедом, но, когда она поставила свой поднос на стол и оглянулась, Патриции рядом с собой она не нашла. У Зум-Зум подкосились ноги – Пэт-Триш приземлилась на скамейку рядом с Гленом, не удосужившись сказать подруге и единого слова.

С тех пор все перемены Пэт и Глен проводили стоя у окна в конце коридора, он трогал кончики ее черных волос, она стеснительно отводила глаза. Болтали они об учебе, музыке и ни слово не обронили о той, которая сидела в классе одна, и была готова взорваться от обиды. Глаза Зум-Зум то и дело увлажнялись, она смахивала слезы украдкой, глотала тягучие слюни, и пыталась понять, как ей выбраться из-под той лавины дерьма, которая на нее сошла.

– Вы мириться будете? – спросила Пэт у Глена, когда они шли после школы по торговой улице. И без того прехорошенькое лицо Патриции светилось от счастья, от чего выглядела она богинеподобной.

– Она что-нибудь тебе говорила? – промямлим Глен, глядя в сторону.

– Трудно разобрать, что говорит человек с набитым ртом. С недавних пор она все жует, и жует, и жует. Думаю, что скоро ей удастся набрать свой первоначальный вес. Увы.

– Ты не особо переживаешь за нее, Пэт.

– Это потому что она никогда ничего не доводит до конца. Сколько я ее помню, с ней всегда это происходит. Ходила на танцы – бросила, начала рисовать – бросила. Начинала петь в хоре – продержалась месяц. Эти ее тренировки продлились сколько? Два месяца? Самое время. Такая уж она есть – никогда не доводила ничего до конца.

– Так она обо мне не говорила? – нахмурился он.

– Ты не внимателен. Сказала же «нет»! Тебя зациклило. Очнись, мы же гуляем! Дойдем до набережной? Ты не занят сейчас?

– Занят. Ты далеко от нее живешь?

– Как долго мы будем говорить о ней?! Мне это неприятно! Спроси у меня обо мне, Глен! – Она топнула ногой. Нахмуренные бровки невероятно шли ее белому лицу, на щеках пунцовыми пятнами вспыхнул румянец. Глен залюбовался. Он наклонился к ней, чтобы поцеловать.

– Ты спортом занималась? Я вот поклонник баскетбола. Я говорил?

– Прошлое лето я провела у бабушки. С утра до вечера купалась в речке. Считается? – шептала Пэт, подставляя губы.

– Считается. Плавание – это здорово. Я бы посмотрел на тебя в купальнике.

Их губы соприкоснулись, она впилась в него со всей страстью, на которую была способна.

Глава 13

Делать вид, что Глена не существует было не просто. Его профиль хорошо просматривался с ее первого ряда, он мелькал перед ней на переменах, когда Глен дурачился с приятелями, непременно оказывался в радиусе трех метров в школьной столовой, и на лестнице, и в спортзале, и в холле… А Патриция напротив, все время оказывалась где угодно, только не с Зум-Зум. Очевидные перемены в ее поведении Зум-Зум принять не смогла, ей хотелось поговорить с подружкой обо всем, посмеяться, как раньше, банальному телефонному звонку Зум-Зум очень бы обрадовалась. Но Пэт больше не звонила.

Зум-Зум плохо спала в последнее время, часто просыпалась в испуге, а утром вставала в еще более отвратительном настроении, чем обычно. Каждый раз, когда она садилась есть, к ее горлу подкатывал тошнотный ком, проглатывать еду стало непреодолимо трудно. Скоро она начала пропускать ужины, а потом и завтраки, в школе обедать у Зум-Зум не получалось. При этом приближались долгожданные зимние праздники, молодежь обсуждала подарки и поездки, кто-то планировал вечеринки, а кто просто искал того, к кому можно было бы сесть на хвост, Зум-Зум была чужда эта суета. В этом году даже елку мать наряжала одна.

Внеплановое выпавшее дежурство в классе Зум-Зум приняла равнодушно. В то время, как все разбежались по кружкам и тренировкам, школа опустела и притихла, а она все терла в беспамятстве угол доски мокрой губкой уже битый час, и не заметила, как в класс вернулся Глен.

– Я могу тебе сейчас все объяснить? –