по спине, и молча вышла. Если бы мать схватила веник и начала колотить дочь, Зум-Зум не была бы удивлена больше, чем сейчас. Ей хотелось слов одобрения, поддержки, но по кислой мине матери Зум-Зум поняла, что снова мечтает о невозможном.

– Не… неужели ты ничего мне не скажешь, мам? 86! Б…было 110! – Зум-Зум заикалась от обиды. – Ты могла себе представить такое? Еще летом я была больше ста! По… похвали же меня!

– Да, ты очень похудела. Но какой ценой, дочка! Ты осунулась, кожа стала рыхлой, волосы выпадают! а ногти? Ты сгрызла их по локоть! Ты не доедаешь. Ты думаешь я не вижу, как тебя потрясывает за ужином? Стала дерганой, не высыпаешься, что тебе не скажи, так ты сто раз переспросишь, будто глухая, честное слово! Мне это не по душе.

– За что вымаливают похвалы сегодня? – в комнату вошел отец.

– Она похудела почти на двадцать килограмм! – всплеснула мать руками.

– Всего двадцать?! Ты вытоптала всю набережную, почему результат такой маленький?! Ха-ха-ха! – глава семьи положил ладони на свое дребезжащее пузо. – Мать права, тут ничего хорошего. Если так будет продолжать, ты скоро придешь просить денег на новую одежду.

– Я… Я могу перешить старую, папа. – Зум-Зум еле сдерживала слезы.

– О! Этот вариант мне нравится! Когда обедать, хозяюшка? – он почесал небритый подбородок и пошел на кухню.

– Дочь, пошли кушать. Сейчас стирку поставлю и покормлю вас. – Сара впопыхах собирала со стула заношенные футболки.

Были у Зум-Зум подозрения, что когда-то давно ее родителям на законодательном уровне запретили радоваться и веселиться. А иначе, как можно жить в таком потоке негатива добровольно? Их ничего не могло порадовать! Будь то хорошие новости, забавный фильм, солнечная погода и пение птиц за окном – отец везде находил свою ложку дегтя. По его логике после хороших новостей его обязательно известят о чьей-нибудь смерти. Шутки в фильмах слишком пошлые, а на улице слишком шумно. И птицы лишь переносчики птичьего гриппа!

Настроения матери были не многим лучше. На ее сером лице жизнь оставила нестираемую печать усталости, на новости разного рода она лишь качала головой.

Каждый день своей подростковой жизни Зум-Зум ждала доброго слова от родителей. Сначала ей казалось, что ее отец, грубый и черствый, просто не хочет сюсюкаться с дочерью, ведь для мужчины так важно оставаться серьезным, надежным. Позже она смогла убедить себя, что родители поругались между собой, пока ее не было дома, и теперь их настроение, как содержимое прорванной канализации – портит все, где появляется. Почему же она до сих пор надеется на сердечное слово, на ласковый взгляд? Возможно им были неведомы те препятствия, через которые ей пришлось пройти, какие трудности преодолеть, сколько принять обидных обзывательств, и поэтому они реагируют так сдержанно. И вот представился случай – она сбросила двадцать килограмм – наверно сейчас они похвалят ее… Но и в этот раз их реакция вернула ее в эту реальность, к недовольным родителям, незнакомым с радостью.

Ей не хотелось сейчас садиться за стол, и в сотый раз выслушивать поучения: «вот мы за кусок хлеба дрались», и тут очень удачно позвонил Глен и пригласил Зум-Зум спуститься к подъезду.

– Я проводил Пэт до дома. Вот, мимо проходил. – пояснил Глен. Зум-Зум кивнула в ответ с пониманием, а для себя отметила, чтобы Глен мог пройти "мимо" ему пришлось бы сделать большой крюк. – Как жизнь? Как успехи?

– 86 килограмм.

– Здорово. Но не слышу радости. Ты не рада?

– Если честно, я устала. – она спрятала лицо в воротник, будто призналась в чем-то постыдном. – Знаешь, не только физически.

Они сошли со ступенек, вразвалочку побрели по заснеженной улице. В белой куртке и белой шапке Глен выглядел довольно торжественно. Он был выше ее почти на голову, чтобы взглянуть на него ей приходилось задирать голову. Русые волосы Глена выбивались из-под шапки, от крепкого мороза щеки порозовели, в этом было что-то детское. Зум-Зум снова отметила про себя, что Глен чертовски красивый.

– Так и должно быть. Все по графику. У тебя появляются дела, требующие внимания, обнаруживаешь море недоделанных уроков, и мама посылает в магазин, не так ли? Сейчас у тебя переломный момент – ты начинаешь ожесточенно искать причины избежать тренировок.

– Шутишь? Я этим еще с осени занимаюсь!

Зум-Зум впервые увидела, как Глен засмеялся.

– Уау.

– Что?

– Красиво, когда ты искренне улыбаешься. – Вдруг она поняла, что ляпнула лишнее и решила перевести разговор. – Дела с Пэт идут хорошо?

К этому времени они дошли до чугунного ограждения набережной, спокойная черная полоса воды извивалась вдалеке, снежный налет сравнял берег и прибрежные заводи под одно серое одеяло. Глен поежился, скрестив руки на груди, спрятав острый подбородок за воротник, он долго всматривался в противоположный берег. Зум-Зум глядела себе под ноги.

– Пэт я вру, как сивый мерин. Она хочет проводить вместе, как можно больше времени. В последнее время она стала очень жадной. Я же могу ей предложить кино раз в неделю и 20 минут перерыва после уроков… – Вдруг Глен весь съежился, прикрыл ладонями лицо и шумно выдохнул. – Мой класс дает показательное представление через неделю, разумеется приглашены все родители. Я появлялся на репетициях реже, чем нужно, и мать узнает об этом. Я разрываюсь. Мне надо подтянуть технику, придется тренироваться каждый день. Завтра все это я должен логично обосновать Патриции. Врать придется с удвоенной силой. Как же мне это все надоело!

– Мда, из этого хороших отношений не выйдет. Лично я бы не хотела оказаться на ее месте. – протянула Зум-Зум.

– Обычно у девчонок ко мне только претензии. Пэт упрекает меня только в нехватке времени, представь – остальное ее устраивает! Я бы не хотел обрывать такие отношения. Кажется, она мне нравится.

Зум-Зум не видела лица Глена, его последние слова прозвучали так тихо, словно он не хотел их произносить, а они вырвались сами. Она почувствовала сильный укол в сердце. Теперь у нее не осталось сомнений – Глен влюбился.

– У вас серьезно? Ой, прости! Это не мое дело. Не отвечай. – Зум-Зум собрала голыми руками снежную шапку снега с забора, на крепком морозе снег не лип, замерзшие пальцы словно обжигало пламенем.

– Ты посинела. Замерзла? – Глен заботливо затянул ее черный шарф.

– С недавних пор это мой натуральный цвет, – нервно хихикнула она, делая шаг назад.

Не сговариваясь, они начали путь обратно к дому Зум-Зум.

Знаете ли вы, как работает мозг девушек? Быстро. Зум-Зум уже представляла, как Патриция и Глен приглашают ее быть подружкой невесты на их свадьбе, он находит работу,