Цезарь стиснул зубы.

— Габриэла не умерла, Грейс. По крайней мере, это всегда дарило мне надежду, — сдавленно проговорил он.

— Но вы сказали… — Девушка была озадачена. Из рассказа Цезаря она сделала вывод, что его двухлетняя сестра умерла двадцать один год назад, и это послужило причиной разрыва его родителей. — Я не понимаю, — честно призналась она.

Морщины вокруг его глаз и рта стали глубже.

— Мою сестру Габриэлу у нас отняли, — через силу произнес Цезарь.

— Отняли? — выдохнула Грейс.

Он кивнул:

— В парке, подобном тому, в котором вы отдыхали сегодня днем.

Грейс в шоке уставилась на Цезаря. Значит, она неправильно поняла его?

Габриэла Наварро не умерла.

Она исчезла. Скорее всего, ее похитили.

— Боже мой, Цезарь! — в ужасе воскликнула Грейс, опускаясь на ковер рядом с его креслом и сжимая его руку. — Не могу поверить… Габриэлу похитили?

Лицо Цезаря смягчилось при виде ошеломленного лица девушки и слез, заблестевших в ее прекрасных глазах.

— Она исчезла, — подчеркнул он.

— Как? Где?

— Мы пошли в парк с нашей няней. Да… — Цезарь вздохнул, увидев, как перекосилось лицо Грейс при упоминании парка. — Стоял апрель, время, когда пыльца ее не беспокоила…

— Так, значит, это у нее была аллергия на цветы! — догадалась Грейс.

Он коротко кивнул:

— Я не могу видеть в доме цветы с тех пор, как она исчезла.

А Грейс не могла взять в толк в тот день, почему Цезаря возмутила ваза с цветами. И сегодня в парке она назвала его параноиком…

Цезарь вздохнул:

— Мы играли в мяч около часа. Затем Габриэла устала и заснула, дав мне возможность в конце концов запустить воздушного змея. Мне подарили его на Пасху. — Взгляд Цезаря устремился вдаль, в тот день, который он никогда не забудет. — Ветер был сильный, веревка порвалась, и мой змей запутался в кустарнике неподалеку. Наша няня на пару минут отвлеклась, помогая мне, а когда она вернулась, коляска была пуста. — Голос его стих. — Мы оба искали Габриэлу, тревожась все больше и больше, но не могли найти. Она словно исчезла с лица земли.

А Цезарь всю жизнь испытывает чувство вины? Ведь если бы он не запускал змея, ничего не случилось бы.

— Мои родители были вне себя от горя. Мы ждали, что похитители потребуют выкуп, — сдавленным голосом продолжал он. — Мы ждали часы, дни, недели. Но тщетно. Место, где обычно сидела Габриэла, продолжало пустовать. — Он сглотнул.

У Грейс перехватило дыхание. Она не замечала, что по ее щекам катятся слезы.

— Но об этом никогда не говорилось в прессе…

Такое событие обязательно нашло бы отражение в средствах массовой информации, но в Интернете она не нашла ни слова.

Цезарь покачал головой:

— Мой отец был и до сих пор является влиятельным человеком. Он посчитал, что для Габриэлы будет лучше, если сведения о ее исчезновении не просочатся в прессу.

— Но полиция…

— Не знаю, к лучшему это или к худшему, но отец не стал обращаться в полицию, решив, что таким образом может поставить ее жизнь под угрозу. Так мы и жили, продолжая ждать телефонного звонка или письма с требованием выкупа. Но ничего не происходило. — Он закрыл глаза. — Двадцать один год тишины.

Грейс облизала губы:

— Как вы думаете, что с ней случилось?

Его глаза яростно сверкнули.

— Я стараюсь не думать об этом, чтобы не сойти с ума.

Грейс не знала, что сказать. Да и что можно сказать о кошмаре, в котором семья Наварро живет уже двадцать один год? Их дочь, сестру отобрали у них, а кто и с какой целью — неизвестно. Какой бы трагедией ни была смерть, по крайней мере, тут все ясно. У семьи Наварро не было даже такого утешения, потому что они не имели понятия, жива Габриэла или мертва.

— К тому времени, когда мой отец решил обратиться в полицию, никаких следов не осталось, — ровным, почти механическим голосом продолжил Цезарь. — Несколько раз нам сообщали о найденной светловолосой девочке, но это была не Габриэла. Трудно представить, через что пришлось пройти моей матери, когда надежда сменялась отчаянием.

— И пропасть между вашими родителями продолжала шириться, — догадалась Грейс.

Цезарь с усилием сфокусировал на ней взгляд.

— Да. А я… — Он судорожно сглотнул. — Поймите, все эти годы я с замиранием сердца смотрел на светловолосых темноглазых девушек, думая о том, что моя сестра могла вырасти, не зная своей семьи. Ведь ей было всего два года, когда мы ее потеряли.

И этого мужчину она считала параноиком, лишенным эмоций! Он просто научился жить, скрывая свои чувства — из страха, что в противном случае они поглотят его.

— Теперь я лучше все понимаю, — кивнула Грейс. — Конечно, моя история не похожа на вашу. — Она помолчала. — Но… мне было восемь лет, когда мои родители удочерили пятилетнюю Бет и решили рассказать мне, что я тоже была удочерена. — Она качнула головой. — Они добавили, что я особенная девочка, поэтому они и выбрали меня. Тем не менее, повзрослев, я на улице, на работе, на прогулке смотрела на супружеские пары и размышляла, не являются ли они моими родителями, — призналась девушка.

Цезарь поправил прядь ее волос.

— Кажется, у нас с вами есть нечто общее, чего до этого момента мы не осознавали, — невесело произнес он.

Хриплый смешок вырвался из горла Грейс.

— О да, много общего. Вы — Цезарь Наварро, успешный бизнесмен и миллиардер. — При виде непонимающего взгляда Цезаря она спешно продолжила: — А я — Грейс Блейк, повар, окончившая курсы в Париже, которая сейчас не может найти работу.

— Эти вещи даже не стоит сравнивать, Грейс, это лишь оболочка. — Он в упор посмотрел на нее. — Мы похожи внутренне, так как оба продолжаем вести поиски того, что, как нам кажется, сделает нашу жизнь полной.

Атмосфера между ними продолжала оставаться напряженной, переполненной эмоциями. Грейс только сейчас обнаружила, что продолжает плакать. И она не могла отвести взгляда от лица Цезаря.

— Пожалуйста, Грейс, не плачьте, — вырвалось у него. — Я не могу вынести ваши слезы. — Он коснулся пальцем ее влажной щеки, затем обхватил ладонями лицо девушки, наклонил голову и поцеловал ее.

Поцелуй словно коснулся обнаженной души Грейс, и она не могла не ответить на него.

Поцелуй недолго был мягким и нежным. Цезарь простонал и обнял Грейс. Девушка неожиданно обнаружила, что сидит у него на коленях. Его пальцы запутались в ее волосах. Цезарь углубил поцелуй, и она охотно ответила тем же.

Из горла Грейс вырвался стон, когда она повернулась, ее груди коснулись груди Цезаря, и она ощутила силу и жар, исходящие от его тела. Касаясь его взъерошенных волос, она с пылом и страстью возвращала поцелуи.