Мистер Якобсон нахмурил брови как трёхлетний ребёнок, затем выдохнув сказал:

– Это сложно. Вы знаете, я даже наедине с самим с собой с неохотой вспоминаю о тех днях. Но возможно время пришло для «исповеди».

– Начните с того момента, когда вы решили подарить дочери щенка на день рождения.

– В этой истории, Расти, тоже есть нюансы, особенно учитывая, что с версией моей супруги вы уже знакомы. Моя версия будет немного отличаться. Доротея была беременна, мы ждали сына Марко. На шестом месяце беременности у неё возникли лёгкие недомогания, и мы решили обратиться в клинику за консультацией. Уговорить её было нелегко, она очень боевая, к тому же не любит учреждения здравоохранения. Врач порекомендовал остаться в больнице на несколько дней, на всякий случай. Мы навещали с дочерью супругу каждый день. Кэрол тяжело переносила разлуку с матерью. В один из тех дней мы возвращались домой из больницы и проходя мимо какой—то лужайки с кустарниками Кэрол заметила щенка. Это был Банни. Щенок лежал практически бездыханный. Дочь схватила меня за руку и начала тянуть в сторону кустов. Я сдерживал её и сказал: «Прости, родная, но этому приятелю мы ничем не можем помочь. Обещаю, я позвоню в соответствующую службу, его заберут, накормят и вылечат» Она сказала, что никуда не уйдёт и будет со щенком пока не приедет помощь. Я пытался её уговорить, но никакие мои уговоры не помогали. Кэрол плакала. И когда я взял её насильно на руки и понёс домой, она пыталась вырваться. Я хотел отругать её за поведение, но когда посмотрел в её глаза, то просто не смог. Я не узнавал взгляд дочери, я не видел её такой никогда за те почти семь лет, что она радовала нас. В её глазах была соль веков, вселенская боль и бездонное одиночество. Я понял в тот момент, что запираю часть её души в темницу. Я развернулся, и мы забрали в итоге щенка с собой. Дома накормили его, отмыли. На следующее утро отнесли к ветеринару, тот сделал парочку прививок. Щенок уже чувствовал себя неплохо, становился сильнее и бодрее прямо на глазах. Я знал, что Доротея будет против. Гигиена для неё имела чуть ли не маниакальный характер во время беременности и сложно было представить её реакцию. Я пообещал Кэрол, что попробую уговорить маму оставить щенка, если это останется нашим маленьким секретом. После обеда навещая супругу я поступил не честно, сыграв на её чувствах. До сих пор сожалею о том, что не поговорил с ней тогда откровенно. Я сказал супруге в тот день, что очень обеспокоен эмоциональным состоянием дочери, что Кэрол очень страдает из—за разлуки с матерью. Я ввёл ей в уши мысль о том, что после родов и появления сына на свет большая часть нашего внимания переключиться на него и что в какой—то степени Кэрол пострадает из—за этого, может начать ревновать нас к сыну. И я предложил супруге подарить на день рождения дочери щенка, чтобы та не скучала и не чувствовала себя обделённой вниманием родителей. Я так же подчеркнул, что важно научить дочь заботиться о других, ведь ей предстояло в будущем помогать нам в воспитании сына. И моя супруга восприняла эту информацию именно так, как я и задумывал. Семья для неё превыше всего, и она попросила меня найти щенка для дочери как можно скорее. До дня рождения дочери оставалась примерно неделя. И на следующий день супругу должны были отпустить из больницы. Я рассказал Кэрол, что уговорил её маму подарить ей щенка на день рождение. И мы договорились оставить в секрете то, что щенок у нас уже был. Моя дочь всегда была смышлёной и умела держать слово. Похоже, ради спасения Банни она была готова на многое. В этом они с Доротеей очень похожи – эмоции и полная самоотдача любви. Я отнёс щенка в приют на несколько дней. Доротея вернулась, и мы просто продолжали жить до дня рождения дочери. Я сообщил жене, что через десятые руки на работе мне уже пообещали щенка. Доротея была рада моему участию и хвалила меня за идею. Она начала переживать за дочь и такое решение казалось ей полезным и логичным. В день своего шестого дня рождения Кэрол была счастлива. Ей не приходилось играть роль радостной именинницы, потому что она была искренне счастлива. Подарок не был для неё сюрпризом, но как же она была счастлива. Ну а дальше вы и так знаете.

Мистер Якобсон умоляюще посмотрел на меня, продолжать ему не хотелось. Ему тяжело давались эти воспоминания.

– Понимаю ваш дискомфорт, мистер Якобсон. Но вы здесь именно за этим, чтобы избавиться от этого груза. И уверяю вас, те детали которыми вы дополняете эту историю – весьма существенны и без них сложно было бы иметь полное представление о тех событиях.

– Вы уже знаете об особой роли Банни в жизни моей дочери. Я восхищаюсь верностью и любовью пса к своей хозяйке, когда Кэрол заболела и Банни ставил её жизнь в приоритете над своей. На такое способны лишь единицы среди людей. Тот день тоже таит в себе небольшую ложь. Ложь во благо, как любят говорить лицемеры оправдывающие свои поступки. Так вот, когда Кэрол полегчало, и мы впустили пса в её комнату это была огромная радость для обоих. Когда Банни бежал к дочери он упал на ровном месте, почти неделя без пищи ослабила его, но он поднялся и добежав до кроватки дочери сделал последние усилия и положил свою мордочку ей на живот. В тот момент я почувствовал что—то неладное в. Так он лежал несколько часов. Мы сидели с супругой, напротив. Доротея была выбита из сил и теперь, когда дочери полегчало она потихоньку засыпала рядом со мной любуясь этой парочкой. Кэрол тоже засыпала. Я смотрел в грустные глаза Банни и видел в них спокойствие. Он словно говорил своим взглядом: «Я счастлив, что успел убедиться, что с тобой все хорошо, Кэрол» Он не мог умереть не попрощавшись с хозяйкой, он не мог умереть не ощущая её присутствия. Я сидел напротив и видел идиллию, но меня не отпускало волнение. Я понимал, что это конец, хоть и не верил своим ощущениям. Все уснули, и я вернулся в спальню, там в кроватке спал наш сын. А мне не спалось, хоть я и был вымотан. Воцарившееся в нашем доме