— Значит, вы уже давно пришли?

— Пришел, как только рассвет позволил различить тропинку.

— О, вы очень рано встаете.

— Иногда, сэр, только иногда! — Он взглянул, словно оценивая, достоин ли собеседник откровенности. — Дело в том, сэр, что сегодня ко мне возвращается жена.

Похоже, выражение моего лица предательски показало, что я не в полной мере оценил всю важность сказанного. Но в то же время глаза, должно быть, выразили симпатию и сочувствие, поскольку он придвинулся очень близко и заговорил — тихо и доверительно, словно даже чайки не должны были услышать исповедь.

— Вы женаты, сэр?

— Нет, не женат.

— Ах, в таком случае не сможете в полной мере меня понять. Мы с женой прожили вместе почти пятьдесят лет и до сих пор ни разу не разлучались.

— Разлука продолжалась долго? — уточнил я.

— Да, сэр. Сегодня уже пошел четвертый день. Ей пришлось уехать в Шотландию. Долг обязывает, видите ли. А мне доктора не позволили ее сопровождать. Конечно, я не стал бы их слушать, но она придерживалась того же мнения. И вот, слава богу, путешествие завершилось, и с минуты на минуту жена окажется здесь.

— Здесь!

— Да, именно здесь. Это место и эта скамья стали нашими добрыми друзьями еще тридцать лет назад. Дело в том, что, сказать по правде, люди, у которых мы живем, не слишком деликатны, так что остаться наедине трудно. Вот почему предпочитаем встречаться здесь. Точно не знаю, каким именно поездом она приедет, но если выберет самый ранний, то увидит, что я уже на месте и жду.

— В таком случае… — начал я, поднимаясь.

— Нет, сэр, нет. Прошу, останьтесь. Надеюсь, моя откровенность вас еще не утомила?

— Нисколько. Напротив…

— За эти несколько дней я до такой степени ушел в себя! Ах, что это был за кошмар! Возможно, вам кажется странным, что старик испытывает подобные чувства.

— Нет, напротив, это очаровательно.

— Моей заслуги здесь нет, сэр! Любой человек на планете проникся бы такой же любовью, имея счастье быть женатым на подобной женщине! Наверное, глядя на меня и слушая рассказ о нашей долгой совместной жизни, вы решили, что она тоже стара?

Джентльмен от души рассмеялся, а от одной лишь мысли о возможном заблуждении глаза лукаво заблестели.

— Она принадлежит к тем редким женщинам, кто хранит молодость в сердце. Поэтому очарование не покидает лица. В моих глазах жена остается точно такой, какой была в сорок пятом году, когда впервые взяла меня за руку. Ну, может быть, только немного поправилась. Правда, если в молодости у нее и был какой-то недостаток, то заключался он в легкой худобе. По положению в обществе жена меня превосходила: я служил клерком, а она была дочерью моего работодателя. О! Это был настоящий роман, доложу вам, и я сумел ее завоевать. До сих пор удивляюсь собственной настойчивости. Подумать только! Эта прелестная, обаятельная девушка прошла со мной через всю жизнь, а мне каким-то образом удалось…

Джентльмен внезапно умолк, и я с удивлением обернулся, чтобы посмотреть, в чем дело. Старик трясся с головы до ног, вздрагивал каждой частичкой большого тела. Руки судорожно сжимали трость, а ноги суетливо ерзали по гравию. Не составило труда понять, что произошло. Он попытался встать, однако настолько разволновался, что не смог совладать с собственным организмом. Я хотел вытянуть руку, чтобы поддержать его и помочь, однако вежливость высшего порядка заставила тут же отказаться от намеренья, отвернуться и посмотреть на море. А спустя мгновенье собеседник уже самостоятельно преодолел слабость и поспешил вниз по склону.

Дело в том, что к нам поднималась женщина. Когда муж ее увидел, она уже оказалась совсем близко — самое большее на расстоянии тридцати ярдов. Не знаю, соответствовала ли она когда-нибудь описанию, или в сердце влюбленного жил идеальный образ. Представшая передо мной пожилая особа действительно оказалась высокой, но при этом толстой и бесформенной, с красным расплывшимся лицом и в гротескно задранной юбке. Украшенная зеленой лентой шляпа раздражала мой вкус, а корсаж в виде блузки выглядел чересчур пышным и неуклюжим. И все же это была та самая прелестная, вечно молодая девушка! Сердце мое дрогнуло при мысли о том, что подобная женщина вряд ли способна оценить поклонение благородного рыцаря, да и вообще недостойна столь пылкой любви.

Жена поднималась по тропинке твердым, размеренным шагом, в то время как муж по-стариковски шатко семенил навстречу. И вот наконец они встретились. Осторожно, краешком глаза поглядывая в сторону пары, я заметил, как он порывисто вытянул обе руки, а она, стесняясь объятий в присутствии постороннего, ограничилась скромным пожатием одной ладони. В этот момент я увидел ее поднятое к мужу лицо и успокоился за своего собеседника. Дай-то Бог, чтобы, когда мои руки задрожат, а спина ссутулится, женские глаза смотрели на меня с такой же глубокой преданностью!

Супруга физиолога

I

Профессор Эйнсли Грей не спустился к завтраку в обычный час. Стоявшие на каминной полке, между терракотовыми бюстами Клода Бернара и Джона Хантера, подаренные массивные часы пробили сначала половину девятого, а потом и без четверти. Сейчас золоченые стрелки уже показывали ровно девять, а хозяин дома до сих пор не появился.

Это был беспрецедентный случай. За все двенадцать лет, в течение которых младшая сестра вела хозяйство брата, он ни разу не опоздал даже на секунду. И вот сейчас она сидела возле высокого серебряного кофейника и гадала, пора ли распорядиться, чтобы звали к столу, или продолжить ожидание в тишине. И тот и другой вариант мог оказаться ошибочным, а ошибок брат не допускал.

Мисс Эйнсли Грей была особой значительно выше среднего роста, худощавой, с пронзительным взглядом чуть прищуренных глаз и выдающими склонность к чтению немного сутулыми узкими плечами. Длинное худое лицо с заметными пятнами над скулами, с высоким умным лбом и выражением непреклонного упрямства в линии губ и твердом подбородке вызывало не столько симпатию, сколько уважение. О строгости вкуса свидетельствовали белоснежные манжеты и такой же воротник на скроенном с почти квакерской скромностью простом темном платье. Плоскую грудь украшал крест из черного дерева. Она сидела на стуле очень прямо. Приподняв брови, прислушивалась к каждому звуку и характерным нервным жестом то и дело поправляла очки.

Внезапно мисс Эйнсли Грей удовлетворенно кивнула и принялась наливать кофе. С лестницы донесся приглушенный толстым мягким ковром звук шагов. Дверь распахнулась, и профессор торопливо, возбужденно вошел в комнату. Коротко, едва заметно кивнув, он сел за стол напротив сестры и начал распечатывать небольшую стопку