class="p1">Леди явно терялась в сомнениях. Глаза были опущены, туфельки приминали лужайку, а пальчики нервно теребили сумочку. Внезапно она остановилась и быстрым, решительным, почти безрассудным движением протянула профессору руку.

— Я согласна.

Они стояли в тени боярышника. С очень серьезным видом профессор Эйнсли Грей низко склонился и поцеловал обтянутые перчаткой пальцы.

— Надеюсь, что у вас никогда не появится повода сожалеть о принятом решении, — проговорил он сдержанно.

— Надеюсь, что и у вас тоже не появится повода для сожаления, — порывисто дыша, воскликнула леди.

В глазах блеснули слезы, а губы дрогнули от избытка чувств.

— Давайте вернемся на солнце, — предложил джентльмен. — Солнечный свет великолепно тонизирует. У вас напряжены нервы. Произошел небольшой застой крови в продолговатом мозге и варолиевом мосту. Всегда полезно сводить психические и эмоциональные состояния к их физиологическим эквивалентам. Тогда появляется ощущение, что твой якорь твердо лежит на дне определенного факта.

— Но это жутко неромантично, — возразила миссис О’Джеймс с прежним блеском в глазах.

— Романтизм — порождение воображения и неведения, — возразил профессор. — Там, куда наука отбрасывает свой ясный, спокойный свет, к счастью, не остается места для романтики.

— Но разве любовь — не романтика? — удивилась леди.

— Вовсе нет. Любовь отняли у поэтов и отдали на растерзание истинной науке. Возможно, в результате анализа выяснится, что это одна из великих космических элементарных сил. Когда атом водорода притягивает к себе атом хлора и образует усовершенствованную молекулу хлористоводородной кислоты, выделяемая в процессе взаимодействия энергия может быть аналогична той, которая влечет меня к вам. Притяжение и отталкивание являются первичными силами. В данном случае имеет место притяжение.

— А вот и отталкивание, — заметила миссис О’Джеймс при виде быстро шагавшей по лужайке полной цветущей женщины. — Как хорошо, что вы вышли на воздух, миссис Эсдейл! Нас навестил профессор Эйнсли Грей.

— Здравствуйте, профессор, — радушно, хотя и несколько напыщенно приветствовала хозяйка. — Вы правильно сделали, что остались в саду в такой восхитительный день. Не правда ли, чудесно?

— Погода, несомненно, прекрасная, — отозвался гость.

— Только прислушайтесь: ветер вздыхает в деревьях! — воскликнула миссис Эсдейл, поднимая палец. — Природа поет колыбельную. Не кажется ли вам, профессор Эйнсли Грей, что это шепот ангелов?

— Такая мысль еще ни разу не приходила мне в голову, мадам.

— Ах, профессор, у меня к вам одна постоянная претензия: категорическое непонимание глубинных смыслов природы. Думаю, что причина кроется в отсутствии воображения. Неужели вы не испытываете трепета, слыша песню вон того дрозда?

— Честно признаюсь, что даже не обратил на него внимания, миссис Эсдейл.

— А что скажете относительно оттенка обратной стороны листьев? Посмотрите, какой богатый зеленый цвет!

— Хлорофилл, — пробормотал в ответ профессор.

— Наука безнадежно прозаична. Расчленяет, приклеивает ярлыки и в погоне за малым теряет из виду великое. К тому же, профессор Эйнсли Грей, вы придерживаетесь отрицательного мнения о женском интеллекте. Слышала ваши высказывания по этому поводу.

— Это всего лишь вопрос массы вещества, — ответил профессор, прикрывая глаза и пожимая плечами. — Дело в том, что женский мозг в среднем весит на две унции меньше, чем мужской. Впрочем, не приходится сомневаться, что существуют исключения. Природа отличается гибкостью.

— Но ведь самый тяжелый предмет далеко не всегда оказывается самым эффективным, — со смехом возразила миссис О’Джеймс. — Разве в природе не действует закон компенсации? Разве нет надежды возместить качеством недостающее количество?

— Думаю, нет, — серьезно возразил профессор Эйнсли Грей. — Но гонг уже зовет вас к ланчу. Благодарю, миссис Эсдейл. Остаться не смогу. Экипаж ждет. До свидания. До свидания, миссис О’Джеймс.

Он приподнял шляпу и медленно пошел между лавровыми кустами.

— У этого джентльмена совсем нет вкуса, — заявила хозяйка. — Не видит красоты.

— Напротив, — ответила миссис О’Джеймс, дерзко приподняв подбородок. — Он только что сделал мне предложение.

II

В тот самый момент, когда профессор Эйнсли Грей поднялся на крыльцо своего дома, дверь открылась, и навстречу быстро вышел элегантный джентльмен с бледным лицом, темными, похожими на бусинки глазами и короткой, агрессивно топорщившейся черной бородкой. Хотя мыслительный процесс и упорная работа оставили следы на лице, двигался он с живой активностью еще не распрощавшегося с молодостью человека.

— Повезло! — энергично воскликнул он. — Как раз хотел увидеть вас!

— В таком случае пройдемте в библиотеку, — пригласил профессор и направился к своему убежищу, а едва войдя, показал на кресло.

— Чувствую, что вы достигли успеха, О’Брайен, — заговорил он, устроившись напротив. — Не хотелось бы излишне давить на сестру. Однако я недвусмысленно дал понять, что еще не родился человек, которого я предпочел бы в качестве зятя своему самому блестящему ученику, автору «Заметок относительно желчного пигмента, в частности уробилина».

— Вы очень добры, профессор Эйнсли Грей. И всегда относились ко мне с исключительной добротой, — ответил молодой джентльмен. — Я обратился к мисс Грей по интересующему меня вопросу: она не сказала «нет».

— Следовательно, сказала «да»?

— Тоже пока не сказала. Предложила оставить вопрос открытым вплоть до моего возвращения из Эдинбурга. Как вам известно, я отправляюсь в путь сегодня, а уже завтра планирую начать исследование.

— «Сравнительная анатомия червеобразного отростка». Автор — Джеймс Макмурдо О’Брайен, — зычно объявил профессор. — Великолепная, многообещающая тема, лежащая в основе эволюционной философии.

— Ах, она очаровательная девушка! — воскликнул О’Брайен, внезапно вспыхнув кельтским энтузиазмом. — Девушка с правдивой и честной душой.

— Червеобразный отросток… — начал профессор.

— Спустившийся с небес ангел! — перебил ученик. — Опасаюсь только, что на моем пути к ней стоит защита научной свободы в религиозном сознании.

— Не опускайтесь до малодушных уступок по данному вопросу. Стойко придерживайтесь собственных убеждений и не допускайте компромиссов.

— Мой разум верен агностицизму, и все же ощущаю наличие пустоты, вакуума. Я чувствую себя как дома, находясь в старинной церкви, вдыхая аромат ладана и слушая раскаты органа. Там я испытываю восторг, неведомый ни в лаборатории, ни в лекционном зале.

— Чувственное восприятие. Исключительно чувственное, — потирая подбородок, решительно заключил профессор Эйнсли Грей. — Сомнительная наследственная предрасположенность, реализуемая стимуляцией назальных и слуховых нервов.

— Возможно, возможно, — задумчиво согласился молодой ученый. — Но не об этом я хотел поговорить. Прежде чем я вступлю в благородную семью Эйнсли Грей, и ваша сестра, и вы имеете право знать все, что касается моей карьеры. О жизненных обстоятельствах уже рассказал. Правда, опустил одну подробность. Я вдовец.

Профессор удивленно поднял брови.

— Это действительно новость.

— Я женился вскоре после приезда в Австралию. Невесту звали мисс Терстон, а познакомились мы в обществе. Союз оказался крайне неудачным.

Джентльмена охватили болезненные чувства. Живое выразительное лицо дрогнуло, белые руки судорожно сжали подлокотники кресла. Профессор отвернулся к окну.

— Конечно, судить только вам, однако не думаю, что необходимо вдаваться в подробности, — заметил он сдержанно.

— Но вы имеете право