litbaza книги онлайнСовременная прозаИскусство стареть - Игорь Губерман

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 16 17 18 19 20 21 22 23 24 ... 47
Перейти на страницу:

я живу неспешно и беспечно,

помня, что ещё вольюсь бесплотно

в нечто, существующее вечно.

Природа почему-то захотела

в незрячем равнодушии жестоком,

чтоб наше увядающее тело

томилось жизнедеятельным соком.

Вот нечто, непостижное уму,

а чувством ощутимое заранее:

кромешная ненужность никому —

причина и пружина умирания.

Устроена забавно эта связь:

разнузданно, кичливо и успешно

мы – время убиваем, торопясь,

оно нас убивает – непоспешно.

Уставших задыхаться в суете,

отзывчиво готовых к зову тьмы,

нас держат в этой жизни только те,

кому опора в жизни – только мы.

Хоть пылью всё былое запорошено,

душа порою требует отчёта,

и помнить надо что-нибудь хорошее,

и лучше, если подлинное что-то.

По жизни понял я, что смог,

о духе, разуме и плоти,

а что мне было невдомёк,

душа узнает по прилёте.

Сценарист, режиссёр и диспетчер,

Бог жестокого полон азарта,

и лишь выдохшись жизни под вечер,

мы свободны, как битая карта.

Растает в шуме похорон

последних слов пустая лесть,

и тихо мне шепнёт Харон:

– А фляжка где? Стаканы есть.

Чувствую угрюмое томление,

глядя, как устроен белый свет,

ведь и мы – природное явление:

чуть помельтешили – и привет.

Киснет вялое жизни течение,

смесь привычки, докуки и долга,

но и смерть – не ахти приключение,

ибо это всерьёз и надолго.

Вижу я за годом год

заново и снова,

что поживший идиот

мягче молодого.

Пока не уснёшь, из былого

упрямо сочится звучание,

доносится каждое слово,

и слышится даже молчание.

Забавно мне, что время увядания

скукоживает нас весьма непросто,

чертами благородного страдания

то суку наделяя, то прохвоста.

Ровесник мой душой уныл

и прозябает в мудрой хмурости,

зато блажен, кто сохранил

в себе остатки юной дурости.

Мы к житейской приучены стуже,

в нас от ветра и тьмы непроглядной

проступила внутри и снаружи

узловатость лозы виноградной.

Найдётся ли, кому нас помянуть,

когда о нас забудут даже дети?

Мне кажется, найдётся кто-нибудь,

живущий на обочине в кювете.

Давно уже домашен мой ночлег,

лучусь, покуда тлеет уголёк,

и часто, недалёкий человек,

от истины бываю недалёк.

В одинокую дудочку дуя,

слаб душою и выпить не прочь,

ни от Бога подачек не жду я,

ни Ему не могу я помочь.

Моя уже хроническая праздность,

владычица души моей и тела,

корнями утекает в безобразность

того, что сотворяют люди дела.

Тёртые, бывалые, кручёные,

много повидавшие на свете,

сделались мы крупные учёные

в том, что знают с детства наши дети.

Нет, я на время не в обиде,

что источилась жизни ось,

я даже рад, что всё предвидел,

но горько мне, что всё сбылось.

Былое нас так тешит не напрасно,

фальшиво это мутное кино,

но прошлое тем более прекрасно,

чем более расплывчато оно.

В какие упоительные дали

стремились мы, томлением пылая!

А к возрасту, когда их повидали,

увяла впечатлительность былая.

Тише теперь мы гуляем и пляшем,

реже в судьбе виражи,

даже иллюзии в возрасте нашем

призрачны, как миражи.

В тесное чистилище пустив

грешников заядлых и крутых,

селят их на муки в коллектив

ангелов, монахов и святых.

Теперь, когда я крепко стар,

от мира стенкой отгорожен,

мне божий глас народа стал

докучлив и пустопорожен.

Кормёжка служит нам отрадой,

Бог за обжорство нас простит,

ведь за кладбищенской оградой

у нас исчезнет аппетит.

Года мои стремглав летели,

и ныне – Бог тому свидетель —

в субботу жизненной недели

моё безделье – добродетель.

А там и быт совсем другой —

в местах, куда Харон доставит:

то чёрт ударит кочергой,

то ангел в жопу свечку вставит.

Ты ничего не обещаешь,

но знаю: Ты меня простишь,

ведь на вранье, что Ты прощаешь,

основан Твой земной престиж.

Когда вокруг галдит семья,

то муж, отец и дед,

я тихо думаю, что я

скорее жив, чем нет.

Время хворей и седин —

очень тяжкая проверка

утлых банок от сардин,

серых гильз от фейерверка.

Хоть пыл мой возрастом уменьшен,

но я без понта и без фальши

смотрю на встречных юных женщин

глазами теми же, что раньше.

Хотя проходит небольшой

отрезок нашей биографии,

хоть мы такие же душой —

нас жутко старят фотографии.

Дряхлый турист повсеместно

льётся густыми лавинами:

старым развалинам лестно

встретиться взглядом с руинами.

Старушке снятся дни погожие

из текших много лет назад,

когда кидались все прохожие

проситься к ней в нескучный сад.

Я вязну в тоскливых повторах,

как будто плывут миражи;

встречаются сутки, в которых

уже точно так же я жил.

Если ближе присмотреться,

в самом ветхом старикашке

упоённо бьётся сердце

и шевелятся замашки.

Вместе со всеми впадая в балдёж

и на любые готовы падения,

вертятся всюду, где есть молодёжь,

дедушки лёгкого поведения.

Наше время ступает, ползёт и идёт

по утратам, потерям, пропажам,

1 ... 16 17 18 19 20 21 22 23 24 ... 47
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?