— попадали сюда за самые разные преступления: от долгов и ереси до воровства, драк, государственной измены и убийства. Многим из тех, кто ждал приговора, суждено было оказаться на виселице, если не хуже[95]. Некоторые узники были закованы в цепи, некоторых пытали. Вымогательство со стороны тюремщиков было обычным делом, и они прилично зарабатывали на заключенных, которые хотели добиться каких-либо привилегий, а подчас просто получить еду, постель и свечи. В тюрьме было несколько опрятных комнат с туалетом и печью, проходом к часовне и возможностью выйти и размяться на крышу над главными воротами. Но другие части здания — подземелья, которые называли «менее удобными комнатами», — представляли собой темные сырые клетушки.

К счастью, коррупция, процветавшая в Ньюгейтской тюрьме, делала вполне реальной возможность побега, и Оуэн Тюдор собирался этим воспользоваться. В январе 1438 года капеллан помог ему дать взятку, чтобы выбраться на волю. Но успех был мимолетным. Оуэн с боем вырвался из тюрьмы, ввязавшись в схватку с тюремщиком, который был «весь изранен», но на свободе пробыл недолго. Через несколько дней его вместе с сообщником арестовали и сразу же вернули назад. И только в июле друзья Оуэна, которых представлял не кто иной, как бывший возлюбленный его жены Эдмунд Бофорт, смогли перевезти его в более благоприятные для жизни окрестности Виндзорского замка, где он пребывал под наблюдением капитана Уолтера Хангефорда, под началом которого Оуэн, возможно, служил во Франции около двадцати лет назад. В конце концов в июле 1439 года совет счел, что Оуэн достаточно наказан за безрассудное неповиновение решению парламента. Он получил свободу и прощение. Два тяжких года остались позади.

Пару лет спустя валлийский бард Робин Дду написал стихотворение, оплакивавшее судьбу смелого, но неудачливого Тюдора. «Не вор и не разбойник, не должник и не предатель, а жертва неправедного гнева, — писал он, — виноват он лишь в том, что добился любви принцессы Франции»[96]. Тем не менее история Оуэна Тюдора на этом не закончилась, так как его брак с королевой Екатериной породил не только россказни и неприятности. Когда валлиец вышел из тюрьмы, его старшие сыновья — Эдмунд и Джаспер — делали первые самостоятельные шаги, и их ждала не менее примечательная судьба, чем у их предприимчивого отца.

У Екатерины де ла Поль, настоятельницы аббатства Баркинг, были все основания гордиться религиозным учреждением, которым она управляла. Изящные, богато украшенные здания аббатства располагались вокруг большой церкви с двумя фронтонами, посвященной Марии и святой Этельбурге. Это был один из богатейших и самых престижных монастырей в Англии. В нем жили около тридцати сестер, которым прислуживал целый штат слуг-мужчин и священников[97]. Дочери из богатых семейств и вдовы, принадлежавшие к титулованной аристократии и высшему дворянству, удалялись от мира и приезжали в Баркинг как насельницы, следовали уставу святого Бенедикта, посвящали себя молитве, благотворительности, образованию, проводя время в компании таких же высокородных особ. Со временем благодаря хорошим связям в Баркинг начали стекаться деньги и имущество, на монастырь обрушились почести и слава. Екатерина, которая, будучи аббатисой, обладала тем же статусом, что и мужчина-барон, управляла тринадцатью имениями и землями в нескольких графствах и сотнями акров земли вокруг самого монастыря. Выглянув из западного окна сестринского дормитория (или дортуара), можно было окинуть взором все то, что монастырь получил в качестве пожертвований: зеленеющие равнинные участки леса и поля в дельте Темзы, которые простирались до самого горизонта. Вдалеке, не более чем в одном дне пути, виднелся Лондон, средоточие богатства и власти Англии.

Весной 1437 года к Екатерине приехали два юных гостя из столицы. В сохранившихся записях эти мальчики фигурировали под причудливыми псевдоваллийскими именами: «Эдмонд ап Мередит ап Тедьяр и Джаспер ап Мередит ап Тедьяр». Это были сыновья покойной королевы и ее вдовца-валлийца Оуэна Тюдора, которого вот-вот должны были заточить в тюрьму[98]. Эдмунду было около семи лет, Джасперу на год меньше. Позади у мальчиков остался страшный, полный испытаний год. Екатерина должна была дать им передышку и приют, защитить от катастрофы. Здесь они могли расти вдали от опасностей непредсказуемого многолюдного Лондона и двора. Когда Эдмунд и Джаспер въехали через ворота на территорию Баркинга, впервые увидели уходящие в небо церковные шпили, тихие монастырские садики, невысокие постройки, окружавшие обитель, они, должно быть, сразу почувствовали, что оказались в царстве спокойствия и постоянства. Аббатство стало их домом на следующие пять лет.

В Баркинге и раньше брали детей на воспитание. Аббатисы часто становились крестными в обеспеченных эссекских семьях, и знатных отпрысков с VIII века и времен Беды Достопочтенного отправляли в аббатство, где они получали начальное образование. Но единоутробные братья короля — особый случай. Екатерина не обязана была тратиться на воспитание Эдмунда и Джаспера. Только на еду для мальчиков и их слуг в неделю уходила огромная сумма в одну марку (13 шиллингов 4 пенса), и это не считая расходов на проживание, образование, одежду и развлечения. В последующие несколько лет аббатисе приходилось по разным поводам писать королевскому казначею и просить возместить внушительные затраты на содержание Эдмунда и Джаспера[99]. И хотя иногда казначей не спешил платить по счетам, о том, чтобы как-то уклониться от возложенных на аббатство обязанностей, не могло быть и речи.

В богатом аббатстве Баркинг царила утонченная интеллектуальная атмосфера, расти и учиться здесь было невероятно интересно. В ту эпоху языком общения в стране становился английский, но монахини говорили также на латыни и французском. В библиотеке хранились сочинения Аристотеля, Эзопа, Вергилия и Цицерона, собрания житий святых, проповедей, размышления о жизни Христа и даже английский перевод Библии, которым, получив особое разрешение, владели монахини. В XIV веке одной из сестер монастыря была некая Мэри Чосер, родственница Джеффри Чосера, и в аббатстве хранилась копия его «Кентерберийских рассказов». В монастырской церкви покоились останки первой настоятельницы аббатства — святой Этельбурги, в молельне хранился искусно украшенный крест, к которому по праздникам тянулись толпы кающихся и паломников. Монастырь славился своими пасхальными мистериями, воспроизводившими сошествие Христа в ад. Монахини и священники проходили через церковь со свечами в руках, распевая антифоны, и символически освобождали души пророков и патриархов от вечного проклятия.

Но было еще одно обстоятельство, из-за которого на проживание Эдмунда и Джаспера в аббатстве тратились такие средства. Сама Екатерина, настойчивая и проницательная, производила столь сильное впечатление, что аббатисой ее назначили в возрасте всего двадцати двух или двадцати трех лет. Кроме того, она была сестрой Уильяма де ла Поля, 4-го графа Саффолка, члена королевского совета, лорда-стюарда королевского двора, который все больше сближался с юным монархом. Вполне вероятно, что Уильям, с мнением которого считались при дворе, посоветовал королю Баркинг в