— Можно с вами поговорить? — продолжая улыбаться,спросил Александр Сергеевич.

— Мы с Андрюхой чай пить собирались, то есть с АндреемПетровичем, — поправилась я, чувствуя, как наливаюсь краской.

— А меня не угостите?

— Что ж, пойдемте, — пожала я плечами, аКоломейцев, с момента обмена рукопожатием с Родионовым стоявший по стойке«смирно», зачем-то снял фуражку, повертел ее в руках и сказал:

— Что ж, Дарья Сергеевна, вы с товарищем побеседуйте, ая уж в другой раз. Всего вам доброго. — И зашагал через двор. Я смотрелаему вслед, пока Родионов не начал кашлять.

— Идемте, — кивнула я.

Мы пришли на кухню, и тут открылись два неприятных факта:во-первых, пить чай было не с чем, за время моего отсутствия трио купальщиковуничтожило все конфеты, во-вторых, и в главных, не было самого чая. Ясовершенно не знала, что делать, а Александр Сергеевич спешно обулся и, к моемувеликому удивлению, исчез. Удивление только возросло, когда Родионов вернулся:в руках у него была коробка с тортом и пакет, из которого он извлек пачку чая,зефир и конфеты в довольно внушительного вида кульке. Да, большие хитрецыработают в нашем уголовном розыске.

— Это все мне? — на всякий случай поинтересоваласья, чтобы не съесть лишнего и не поставить человека в неловкое положение.

— Конечно, — изумился он, и мы сели пить чай.

То, что Родионов большой хитрец, сделалось мне доподлинноясно, потому что об убийстве он не заговаривал, болтал о всякой чепухе, и ладнобы меня выспрашивал, это было бы как раз понятно — материал собирает, но болталон в основном о себе: где родился, где учился, упомянул маму в Туле и дваждысообщил, что не женат. Оставив три маленьких кусочка купальщикам, мы подъелиторт, я убрала со стола и пристально посмотрела в глаза Родионову. Дураку ясно,сейчас он сообщит что-то важное и, судя по прелюдии, мало мне не покажется.Может, еще один труп нашли в том же шифоньере? В общем, тюрьмы мне не миновать,дело ясное, не стал бы он на торт тратиться. Я пригорюнилась, увлекшись этимимыслями, а Родионов спросил:

— Вы по вечерам чем обычно занимаетесь?

Вопрос насторожил, я стала лихорадочно соображать, чтоответить, а пытаясь выиграть время, уточнила:

— Зимой или летом?

— Летом, — пожал он плечами, посмотрев в окно.

— Когда как, — не придумав ничего умнее, ответилая. — По вечерам я бегаю трусцой, но это часов в десять, а вообще-то читаю,иногда к друзьям хожу, иногда они ко мне. А что?

— Я тоже хочу трусцой бегать. Третий месяц собираюсь,все никак. Может, вместе побегаем?

— Может, — хмуро кивнула я, пытаясь понять, кудаон клонит.

— Так, может, сегодня?

— Хорошо, — согласилась я и уставилась на него такпристально, точно всерьез вознамерилась прочитать его мысли.

— Вот и отлично. Спасибо за чай. — Он поднялся, снамерением уйти, а я с перепугу схватила его за руку.

— Вы куда?

— Домой, — испугался он.

— А поговорить?

— В смысле еще?

— Нет, в смысле по делу. Вы ж не просто так пришли,торт купили, чего-то вам от меня надо?

— А… конечно. Но чего мне от вас надо, я лучше потомскажу, побегаем немного трусцой, вот тогда и…

— Прекратите, — отрезала я. — И не считайтеменя дурочкой. Что вы хотели узнать? Мне нечего скрывать от следствия, так чтозадавайте свои вопросы, я отвечу.

— Ах вот вы о чем. — Родионов плюхнулся на стул,посмотрел на меня и улыбнулся, да так, что стал похож на Буратино. Ясно, чтопридуривается. — Вы, Дарья Сергеевна, сегодня к Терентьеву ходили? —ласково начал он, а я схватилась за сердце.

— Так вы про «Опель» знаете?

— Конечно. Терентьевых я тоже навестил. «Опелем» скореевсего воспользовались, а затем вернули. Поставить его в буквальном смысле наместо было рискованно, вот и бросили в переулке.

— И что?

— Осталось выяснить, кто же этот самый «Опель» взял.

— Но ведь есть примета: синий кожаный пиджак. Не думаю,что очень много людей в городе носят такие.

— И я не думаю. Видимо, по этой причине убийца и наделего.

— Убийца? — пролепетала я. — Значит, вы верите,что это не я его убила, а тот самый парень… То есть что он был и я невыдумываю?

— А почему я должен сомневаться? Кстати, естьсвидетель, проживающий в той же «малосемейке», который видел, как мужчина всинем пиджаке в начале третьего сел в «Опель» и уехал. Свидетель тоже запомнилсиний кожаный пиджак. Психология.

— Что? — не поняла я.

— Характерная деталь: вы видите женщину в огромнойшляпе и запоминаете шляпу, мужчину в синем кожаном пиджаке — и запоминаетепиджак. Вот если бы пиджак был черным, вы, весьма вероятно, обратили бывнимание на его лицо и смогли бы дать описание его лица.

— Так вы думаете, он нарочно? — ахнула я.

— Думаю, хотя возможно, что парень любит синий цвет.

— А что с Терентьевым?

— Поспрашивали, он уверен, что машину угнали, хотя женасчитает, что у него проблемы с памятью. Никаких подозрений, кто это могсделать, у него нет. Из машины ничего не пропало, и это косвенно подтверждаетмою версию.

— А какая у вас версия? — расхрабрилась я.

— Некто заранее спланировал убийство, угнал машину,затем вернул ее. Одно я представляю с трудом: за что могли убить Зюзю?Наркоман, жил от дозы до дозы, интересовался НЛО, читал всякую чушь вроде«пришельцы похитили троих летчиков» и писал стихи без знаков препинания. Вобщем, человек, которому не помешало бы подлечиться, но с точки зренияокружающих вполне безобидный.

— Но ведь он наркоман?