Ящик легко вышел из отсека. Рипли осторожно положила его на палубу и еще раз обвела взглядом разоренную шлюпку, то ли что-то запоминая, то ли пытаясь забыть.

Позади что-то шевельнулось, взбираясь по разломанному корпусу. Рипли в панике развернулась, пытаясь различить в темноте источник движения.

– Дьявол! – вскрикнула она, оседая на пол. – Ты пытаешься меня напугать до смерти?

Клеменс помедлил в перекошенном дверном проеме, и на его лице появилась мальчишеская ухмылка.

– Извини, но дверной звонок не работает. – Распрямившись, он зашел внутрь. – Знаешь, если ты будешь разгуливать без сопровождения, то совершенно выведешь из себя управляющего Эндрюса. Чего бы ты ни хотела добиться, испортив отношения с этим человеком, делу не поможешь.

– Хрен с ним. Что там у вас за происшествие? – она спросила настойчиво, с серьезным выражением на лице.

– Совсем нехорошее. – Клеменс попробовал было прислониться к свисавшему мотку каких-то коммуникаций, но поспешно отошел в сторону, когда показалось, что тот на него рухнет. – Один из заключенных погиб.

На лице Рипли проступило беспокойство.

– Как?

– Некрасиво. Ты уверена, что хочешь знать?

Она тихо фыркнула.

– Если боишься, что я упаду в обморок, то ты связался не с той дамой.

– Я так и думал, но надо же было спросить. Это произошло в одной из работающих вентиляционных шахт, – он покачал головой, вспоминая. – Несчастный болван забрел в работающий двухметровый вентилятор. Им забрызгало весь воздухопровод. Пришлось соскребать его со стен.

– Представляю. Иногда так бывает.

– Но только не здесь. Эндрюс кипит от негодования – ему придется послать рапорт.

– По быстрой связи?

– Нет. В таких расходах нет нужды. Думаю, это подождет ближайшего корабля.

– Так чего он тогда волнуется? Еще месяцы отчет никто не прочитает.

– Надо знать управляющего, чтобы это понять. Он все принимает близко к сердцу.

– Ну, тогда паршиво ему – особенно учитывая его нынешнее место работы.

Клеменс кивнул с задумчивым видом.

– Я кое-что обнаружил на месте происшествия, чуть в стороне от вентилятора. Обожженное пятно на полу. Обесцвеченный, вспучившийся металл. Похоже на ту отметину, что ты нашла на криокапсуле девочки.

Рипли, не мигая, уставилась на него – по выражению ее лица ничего нельзя было понять.

– Слушай, я на твоей стороне, – поднажал медик, когда она так и не проронила ни слова. – С чем бы ты ни связалась, что бы ни пыталась сделать – я хочу помочь. Но я хотел бы знать, что происходит, – или ты думаешь, что происходит. В противном случае я не смогу тебе помочь. Возможно, ты справишься и одна. Я не могу заставить тебя все мне рассказать, но думаю, что мог бы помочь, облегчить тебе задачу. У меня есть доступ к оборудованию. У тебя – нет. Я обладаю знаниями, которых нет у тебя. Я не стану вмешиваться и полностью положусь на твою оценку ситуации. Мне придется, потому что я не имею ни малейшего представления о том, что у тебя на уме.

Рипли помедлила, обдумывая его слова, пока Клеменс смотрел на нее с надеждой.

– Я едва тебя знаю. Почему я должна тебе доверять?

Он заставил себя не обращать внимания на обидные слова, понимая, что этот вопрос не подразумевал ничего личного.

– Причин доверять нет. Только без чьей-то помощи тебе будет трудно сделать то, что ты пытаешься сделать. Я тоже тебя едва знаю, но готов за тобой пойти.

– Почему? Зачем тебе это? Ты сам признаешь, что не имеешь понятия о том, что происходит, что на кону.

Клеменс ободряюще улыбнулся.

– Может, я считаю, что знаю тебя чуть лучше, чем, по твоему мнению, ты знаешь меня.

– Ты ненормальный.

– Это сильно мешает?

Рипли против воли улыбнулась.

– Скорее, наоборот. Ну, ладно, – она передвинула черный ящик туда, где Клеменс мог его ясно увидеть. – Мне нужно узнать, что произошло на борту шлюпки, почему нас эвакуировало с корабля, пока мы находились в криосне. Если ты правда хочешь мне помочь – найди мне компьютер с возможностями интерпретации аудио- и сенсорной информации, чтобы я получила доступ к бортовому самописцу.

Клеменс посмотрел с сомнением:

– У нас тут нет ничего похожего. Компания забрала все сложную электронику. То, что они нам оставили, работает по базовому принципу программ и ответов, или предназначено сугубо для считывания, – он сардонически улыбнулся. – Подозреваю, им не хотелось, чтобы кучка тупых заключенных мудрила с их дорогим оборудованием.

– А как насчет Бишопа?

– Бишопа? – Клеменс нахмурился.

– Андроид, что был со мной.

– Его проверили и выбросили, как бесполезный хлам.

– Позволь мне судить о его пользе, – в ее голос закралась тревога. – Его компоненты не использовали для чего-нибудь еще и не утилизировали?

– Я же сказал: для первого здесь нет никого достаточно умного, а для второго нет причин тратить энергию. От него осталось чуть больше, чем от погибшего заключенного, но ненамного. Не говори мне, что считаешь, будто сможешь извлечь из него пользу.

– Ладно, не скажу. Где он?

И тогда Клеменс смирился.

– Я объясню дорогу, но боюсь, что не смогу пойти с тобой. У меня назначена встреча. Будь осторожна, хорошо?

Это ее не встревожило.

– Если бы осторожность не вошла у меня в привычку, я бы уже двадцать раз померла.

Изготовление свечей было не просто хобби. Хотя запечатанный, работающий на самообеспечении реактор ядерного синтеза вырабатывал более чем достаточно энергии для освещения всего комплекса (если бы кому-то это понадобилось), он никак не мог помочь в плане переносных источников света. Перезаряжающиеся фонари были редкими и драгоценными предметами роскоши. Техники Компании, отвечавшие за то, какое оборудование забрать, а какое оставить, логически решили, что заключенные вряд ли захотят бродить по поверхности Фиорины по ночам, а внутри комплекса реактор обеспечит им столько света, сколько они захотят. И поскольку ядерные реакторы никогда не подводили, то не было нужды обдумывать возможные запасные варианты – как не было и особых средств для их воплощения.

Но в шахтах, откуда уже извлекли миллионы тонн руды, остались полезные вещи, спрятанные там шахтерами или забытые техниками Компании. Вещи, которые могли немного облегчить жизнь как заключенным, так и персоналу. И было много времени на то, чтобы их искать. Не хватало только переносных источников света.

Свечи решали эту проблему, а заодно давали обитателям Фиорины какое-то занятие для разнообразия. В хранилище осталось достаточно подходящего воска: это был один из тех грузов, чья ценность не была достаточной для дорогостоящей пересылки на Землю; изначально его использовали для изготовления тестовых форм для литья нового оборудования. Компьютер моделировал деталь, затем под его же контролем лазер придавал воску форму, куда заливался пластик или углеродный композит – и вуаля, запчасть готова. Для этого не требовалось машинное оборудование, не было нужды в долгой утомительной работе с токарными станками и резаками. А после воск можно было расплавить и использовать снова.