— Ты чудесно выглядишь, — немного приврала я.

Она посмотрела на меня в зеркало трюмо. Я не выдержала и хихикнула, такое недоумение было написано на её лице.

— Ладно-ладно, — замахала я руками. — Это правда, не твой оттенок голубого. Ты похожа на привидение.

— Вот уж точно, — сделала она кислую мину.

Я расправила пышную юбку.

— Зато я похожа на клубничный зефир, если это тебя утешит.

Нет, розовый, определенно, ничем не хуже голубого и вполне подходил к светлым волосам. Но чувствовала я себя в этом наряде мечты десятилетней девочки полной идиоткой.

— Так бы тебя и съела, — клацнула Лиззи у меня над ухом и дернула за кончик сложной косы.

За дверью послышались уверенные шаги и мужские голоса. Кристос отчитывался о нашей полной боевой готовности хозяину дома.

Господин Холд был в отъезде с самого утра, мы до сих пор ни разу не встретились со вчерашнего вечера. От резкого напряжения у меня взмокли ладони. Я не хотела видеть отца Элизабет и хотела одновременно.

Можно подумать, моё желание могло что-то изменить?

— Готовы? — широко улыбаясь, спросил он нас на пороге спальни дочери.

Мы одновременно кивнули, и это слаженное движение вызвало у меня смешную ассоциацию с двумя марионетками в разных руках одного кукловода.

«Нет, не смешную», — подумала я, поймав пристальный взгляд темных глаз.

— А где Никки? — спросила я, чтобы что-то спросить.

— Никки? — нахмурился маршал.

— Он приехал с нами, — Элизабет поправила длинные перчатки.

— Кристос? — повернулся к слуге господин Николас.

— Юный господин Холд уехал несколько часов назад, — с готовностью ответил мужчина.

— Жаль, — будто бы искренне огорчился маршал. — А я уж было обрадовался, что он захотел поговорить со мной, — он потер глаза, и я вдруг поняла, как сильно он устал.

Ярко красный парадный мундир хорошо отвлекал внимание от лица.

Мы действительно не видели Николаса-младшего с самого обеда. Впрочем, мы и за завтраком его не видели. Потом к нам пришли парикмахеры, и подготовка к балу так увлекла нас обеих, что мы упустили отъезд Никки домой.

Спрашивается, зачем он вообще поехал в столицу?

Одаренный…

— Я оставлю ему приглашение, — сказал господин Холд Кристосу, и в голосе его я услышала и надежду, и мучительное понимание бессмысленности этого действия.

— Хорошо, — дрогнул голос старого слуги.

Я охнула, давя в зародыше невесть откуда взявшуюся жалость к маршалу. Вот уж кто точно в ней не нуждался.

Невероятно, но у Холда-старшего, оказывается, тоже была слабость.

Собственный сын.

Я плохо помню, как мы добрались до дворца. Помню только, как в машине Лиззи держала меня за руку, и сквозь плотный атлас перчаток я почти не чувствовала её тепла.

Помню господина Холда, на краткий миг задержавшего нас на пороге дома и Кристоса, держащего в руках два бархатных футляра, формой напоминающих большие раковины.

Лиззи достались синие сапфиры, мне розовые топазы.

— Позволишь? — спросил меня отец Элизабет, и я кивнула, приподнимая волосы.

Холодный металл лег мне на грудь. Господин Николас защелкнул крошечный замок и случайно коснулся рукой у основания моей шеи, там, где выступают позвонки.

Случайно ли?

Мы стояли у зеркала. Я, Лиззи и её отец. Подруга улыбалась отражению — яркие камни зажгли её лицо, теперь никто не смог бы сравнить её с молью, а я смотрела на себя и думала, что дизайн моего украшения чрезвычайно напоминает дорогой ошейник на любимой болонке какой-нибудь богатой госпожи.

Помню, как господин Холд улыбнулся нам обеим. Помню, как мы улыбнулись в ответ.

Кристос закрыл за нами дверь. Вечерний город приветствовал нас желтыми фонарями, цветными глазами дорожных светофоров и практически полным отсутствием других машин.

Дороги в центре столицы сегодня были закрыты для большей части горожан. Судя по отсутствию на улицах пешеходов, проход по тротуарам был так же запрещен.

Огромный дворцовый комплекс светился тысячами огней, оркестр гремел, наверное, на несколько миль вокруг. Впрочем, до жилых кварталов шум наверняка не доходил. Высаженные ровными рядами высокие деревья закрывали дворец от лишних глаз, а их листва заглушала громкие звуки.

Я видела дворец издалека, но только вблизи, у подножия широкой мраморной лестницы у главного входа, смогла оценить его воистину имперский размер.

Гости казались крошечными насекомыми на его фоне.

Бабочки, жуки и … бросила взгляд на маршала. О нет, совсем не шмель.

Мы с Элизабет шли по две стороны от господина Холда, вернее, он вёл нас под руки. Я слева, она справа. На красной ткани камзола белели наши перчатки, яркий свет слепил глаза.

— Господин маршал! — выкрикнул какой-то репортер из-за ограждения.

Холд остановился и, широко улыбнувшись, повернулся к нему. Мы с Элизабет изобразили на лицах восторг. Фотограф защелкал камерой.

«Сравнение с насекомым было не слишком удачным. Ядовитый паук, или скорпион», — подумала я, аккуратно рассматривая его из-под ресниц.

Мы вновь шли наверх. Он наклонил ко мне голову и тихо шепнул мне куда-то в висок:

— Ваши глаза говорят откровеннее слов.

Я подняла взгляд и ответила:

— Они лгут.

Господин Холд громко расхохотался. Вероятно, я казалась ему очень смешной.

Лиззи выглянула из-за плеча отца, я подмигнула подруге и излишне резко приподняла подол юбки, которую держала и до того, чтобы не запутаться в этом розовом облаке.

— Вы еще не научились лгать, Ана, — улыбнулся мне господин Холд. — Но уверен, несколько лет, и тебе не будет равных в этом искусстве.

Кровь в висках стучала так громко, что заглушала музыкантов.

«Просчитывать», — вспомнила я и вежливо улыбнулась маршалу.

Сложно ли вывести из равновесия неопытную девицу? Господину Холду для этого требуется парочка слов.

«Выжидать», — возражать бессмысленно. Он прав.

До зимы я и не думала скрывать что-либо от Лиззи, а теперь голова моя полна тайных мыслей, выводов…

Платье было слишком пышным, несмотря на все ухищрения, я наступила на подол. Запнулась, крепче схватила за руку Холда.

— Осторожнее, — ласково сказал мне мужчина, напрягая мышцы. Косой луч прожектора озарил его лицо. Серебром сверкнули короткие волосы на висках.

«И чувств», — закончила я собственную мысль.