На белых мраморных ступенях золотые штыри держали ярко-красный ковер. Дамы и кавалеры жадно вглядывались в площадку наверху.

Мужчины отвели нас к дебютанткам. Эдриан поцеловал мне руку и, кивнув, оставил. Ушел мне куда-то за спину. Музыканты остановили музыку. Кто-то кашлянул и смущенно пробормотал «простите». Лиззи взяла меня за руку и легонько сжала пальцы.

— Его императорское величество, император Валлиской империи, Король Валлии и Сиены, Владыка Земель Севера и Восточных островов, Хозяин Эдинбурга, Александр и его императорское высочество принц Юрий, — торжественно объявил распорядитель.

«Хозяин Эдинбурга, — скептически повторила я про себя. — У Леса нет хозяев».

Лакеи наверху распахнули закрытые двери. Двое мужчин вышли на свет.

Они оба были в красном. Император и его сын. Александр, постаревшая версия Холда, и Юрий, удивительно не похожий ни на отца, ни на троюродного брата. Покойная императрица была блондинкой. Светлые волосы Юрия не оставляли в этом сомнений.

Шаг в шаг они спустились по лестнице. Остановились. Теперь, когда они были совсем рядом, в глаза бросилась и разница в росте мужчин. Отец был значительно выше сына.

Император поднял руку. Все мы невольно затаили дыхание.

— Да будет бал! — сказал он, и надрывно запели скрипки, заставляя другие инструменты, торопливо бежать им вслед.

Александр довольным взглядом окинул наш воздушно-кремовый ряд. Юрий лучезарно улыбался. На миг мне показалось, что наследник смотрит в нашу с Лиззи сторону, и я нервно дернула плечом.

Не показалось. Он шел прямо к нам, как и его отец.

Я испуганно взглянула на подругу. Она ответила мне таким же, полным неподдельной паники взглядом. Я зачем-то отступила назад, спиной влетела в чью-то твердую грудь.

Этот кто-то сжал мои плечи и тихонько вытолкнул вперед. Прямо под нос к Александру.

— Подарите мне танец, прекрасная госпожа, — сказал император, протягивая мне руку.

Юрий точь в точь повторил его слова, обращаясь к Лиззи.

Кто бы мог отказать Александру?

Я шагнула ему навстречу, положила дрожащую руку на его ладонь, и прошла вместе с мужчиной в центр зала. В кои-то веки я радовалась правилам этикета, согласно которым смотреть эти несколько секунд до начала танца мне полагалось перед собой, а не на партнера.

Слишком мало времени, чтобы сделать какие-либо выводы, слишком мало, чтобы взять себя в руки.

Сердце стучало, рискуя выпрыгнуть из груди. В горле застрял ком, а в ушах зашумело.

«Не свалиться бы в обморок», — тоскливо пронеслось в голове.

Александр положил раскрытую ладонь мне на спину, я аккуратно коснулась его плеча. Рука в руке сквозь плотную ткань белых перчаток, и я подняла на него глаза.

Раз. Два. Три. Поворот.

Пронзительный голос скрипки. Громкие аплодисменты гостей и тяжелый взгляд Александра, ярко контрастирующий с улыбкой на его губах.

Недоволен?

Раз. Два. Три. Поворот.

Больше не слышно хлопков.

Что там полагается делать? Развлекать его разговором? О погоде, например, спросить?

«Не болят ли у вас колени на дождь?» — словно наяву услышала я наш будущий разговор, и чуть было не сбилась в танце.

Господи, о чем я только думаю?

«Ему ведь чуть больше шестидесяти, поэтому думаешь ты достаточно логично, — подбодрила я саму себя.

Если бы только речь была об обычном человеке. Александр же таковым не являлся. Возраст его выдавала лишь седина.

— Как вам нравится праздник? — он первым нарушил молчание.

— Он великолепен, ваше величество, — искренне ответила я.

Раз. Два. Три. Поворот.

Несколько пар присоединились к нашему танцу. Откуда-то сверху полетели золотые искры. По краю танцевального зала зажглись факелы, пламя в них заревело, устремляясь ввысь.

Раз. Два. Три. Поворот. И еще, и еще.

Танцоры вышли на последний круг. Рядом весело засмеялась Лиззи.

— Откуда вы, прелестное дитя? — спросил меня император. — Если бы я не знал, что это невозможно, то принял бы вас за кого-то из Бонков. Так вы похожи на госпожу Арианну. Вы, вероятно, состоите с ними в родстве?

Я не успела удивиться его осведомленности. Откуда бы ему в принципе знать, как выглядит мама? Я и сама уже почти не помню её лица. Годы вдали от семьи сделали её образ блеклым, как затертая фотокарточка, спрятанная мною в прикроватной тумбочке нашей с Лиззи спальни.

Музыка стихла. Танец закончился. Мы остановились, но император не отпустил меня, требовательно глядя, в ожидании ответа.

— Я из Эдинбурга, ваше величество. Госпожа Арианна моя мать, — твердо ответила я.

К чему юлить? Я ведь собираюсь просить у него за свою семью.

В хрустальных люстрах замигали лампы. Вероятно, электрические сети дворца не выдерживали столь мощной нагрузки. Я смиренно ждала приговора. Император молча рассматривал моё лицо. Я чувствовала, как взгляд его останавливается то на моих глазах, то опускается к подбородку, то скользит по моим волосам.

— Вот оно что, — наконец сказал Александр. — Значит, сплетники не лгут.

Иллюминация полностью восстановилась, став, кажется, еще ярче, чем была до того.

Император поклонился и вежливо поцеловал мне руку.

— Ожидайте. Вас пригласят.

Я присела в глубоком реверансе.

— Вас, и вашего опекуна, — добавил Александр, отворачиваясь от меня, стремительно отдаляясь и оставляя одну.

Что мы имеем?

Мне оказали высшую милость, пригласив на танец. Это, вероятно, плюс.

Мне оказали высшую немилость, не проводив к опекуну. Это, однозначно, минус.

Расправила плечи. Покорить двор и не было моей целью. Чужие жадные взгляды препарировали, будто жука. Раздавить, сломать хитиновый панцирь, выдернуть крыло?

Я повернула голову, чтобы выбрать направление, в котором мне следовало идти. К Лиззи, если она уже на месте, или к господину Холду, и увидела господина Николаса. Он торопливо шел в мою сторону, вежливо отмахиваясь от знакомых, останавливающих его на каждом шагу. Лицо его было сосредоточенно. Но это не смущало госпожу Кэтрин, которая перегородила ему дорогу.

— Императорская милость столь призрачна, — протянула какая-то девушка, поравнявшись со мной, и усмехнулась себе в кулачок.

«Вне всякого сомнения», — мысленно согласилась с ней я.

Господин Холд, наконец, избавился от навязчивого внимания супруги министра экономики и финансов.

— Вашу руку, госпожа, — громко сказали мне.