– Здравствуйте, Клавдия Петровна, случилось что?

– Нет, соседушка, слава богу, все в порядке. Мы вот тут с Вероникой в гости к тебе, не прогонишь?

– Проходите, – устало предложила Мария, отступая в сторонку, – только мало радости в гостях там, где покою никакого нет.

– А вот мы и пришли, чтобы ирода твоего утихомирить.

– Его только могила, наверное, утихомирит, – махнув рукой, сказала хозяйка и отступила в глубь квартиры, приглашая их проходить.

Вероника с бабкой прошли на кухню, которая на удивление сияла девственной чистотой. До того она была беленькой и опрятной, что Нике захотелось непременно попить здесь чая с принесенными пирожными. Она выставила на стол покупки и дружелюбно обратилась к хозяйке:

– Давайте пить чай, а это отнесите вашему «квартиранту», чтобы не мешал нам.

И Ника показала на две бутылки водки. Мария схватила их и проворно спрятала под фартук.

– Очень жирно будет, сразу две-то. Сейчас отолью четвертинку, а остальное потом. Он ведь до того допился, что с одной рюмки столбенеет. Так что мне этого литра надолго хватит. Я ему еще иногда снотворное подбавляю, чтобы выпил да спал. Уже никакой силушки нет терпеть все это, скорей бы Сереженька из армии вернулся, может, вздохну тогда. Одного боюсь, как бы тоже не пристрастился, говорят, алкоголизм по наследству передается. Если такое случится, я руки на себя наложу, незачем мне тогда жить на этом свете. Сейчас-то я только ради сына все и терплю, – и она смахнула с глаз набежавшую слезу.

Потом достала из стола пустую четвертинку и, откупорив бутылку, заученным движением ловко налила туда водки. Остальное спрятала и, извинившись, пошла в комнату, из-за дверей которой доносилось злое ворчание.

Хозяйка вернулась буквально через минуту и тут же включила чайник. Потом посмотрела на старушку и спросила:

– Нужда какая привела, Клавдия Петровна?

– Да, Машенька, с просьбой к тебе.

– Что за просьба?

– У тебя ключики-то остались от Зинаидиной квартиры?

– Один комплект милиция забрала, а второй у меня остался. Я на всякий случай дубликат сделала, вдруг, думаю, потеряю. А милиции я не стала про него говорить. Мало ли что, вдруг понадобится. Вот и понадобился. Я сама-то больше туда не заходила, боязно почему-то. А вас, девушка, я видела, когда вы к Зине приходили, а когда вечером пришла больную покормить, поинтересовалась, кто это? Это я про вас спросила. И знаете, что она мне ответила? Всего одно слово и сказала – друг.

У Вероники на глазах навернулись слезы, когда она услышала о себе такое, и в ту же секунду она дала себе слово докопаться до истины, чего бы это ни стоило.

Мария тем временем испытывающе посмотрела на нее и спросила:

– Что-то найти хотите?

– Сама не знаю, но Зинаида Григорьевна что-то мне сказать хотела, да не успела, вот я и хочу посмотреть, может, весточку какую оставила.

– Это правильно, посмотри, девонька, не нравится мне, как умерла Зина, уж больно лицо у нее страшное было, будто от боли скривилось.

– Скажите, Мария, а в тот день, ну в последний, что за медсестра новенькая приходила к Зинаиде Григорьевне?

– Так я и не видала ее, ведь у Зины до девяти часов дверь почти всегда открытой была. А потом или Игорь приходил, или я запирала. В доме-то все знали про ее болезнь, многие заходили к ней просто так, навестить, гостинцев каких принести, вот дверь и не запиралась.

– А не боялась она, что плохие люди могут прийти ограбить, например?

– Я тоже ей об этом говорила, но она только смеялась. Чему быть, говорит, того не миновать. Пусть открыто будет, кому суждено ограбленным быть, тому и бронированные двери с сейфовыми замками не помогут. Вот такой она была человек – Зинаида. Все сокрушалась, что не может мне сейчас помочь с мужем-алкоголиком разобраться, он ее побаивался, когда она еще на своих ногах была. Сейчас принесу ключи, вы их потом себе оставьте, мне они ни к чему. Хотя, правда, хотим мы там с соседями после похорон поминки справить. Ведь сразу два человека ушли, нужно чтобы все по-людски было, я и участкового нашего уговорила пока не опечатывать. Пришлось даже расписку написать и у соседей подписи собрать. А если бы опечатали, значит, входить нельзя. Ладно, давайте чай пить, сто лет я уже пирожных не ела. Стыдно сказать, увидела сейчас, прямо слюнки потекли, – засмеялась Мария.

Вероника с удивлением обнаружила, что когда она улыбается, то молодеет прямо на глазах.

«А ведь она совсем не старая, – подумала Ника, – и очень даже симпатичная. Надо же, до чего может довести человека проживание на одной жилплощади с алкоголиком».

Еще около часа они сидели в уютной кухоньке и просто разговаривали. Потом Вероника поднялась и тепло поблагодарила хозяйку за гостеприимство. Бабулька еще осталась почаевничать, а Ника прошла к двери напротив и с замирающим сердцем вставила ключ в замочную скважину.

Когда она открыла дверь, на нее пахнуло из недр квартиры затхлостью и еще чем-то тошнотворным. Было такое впечатление, что тут уже очень долгое время никто не жил. А ведь на самом деле только три дня назад здесь жила семья, хоть и всего из двух человек, но все равно – это была семья. Вероника не могла вынести этого запаха, начала ходить по всем комнатам и распахивать окна настежь. «Бог не выдаст, свинья не съест», – думала она, подставляя лицо теплому ветерку, который ворвался в открытые окна.

– Будем надеяться, в милицию никто не стукнет о том, что в квартире странные воры, которым стало душно, и они распахивают окна.

Вероника начала обходить квартиру, комнату за комнатой, но ничего интересного не увидела. Она остановилась там, где стояла кровать больной, и решила осмотреть это место повнимательней. В первую очередь взяла в руки тетрадь и вытащила листок, чтобы посмотреть, отсюда ли он. Да, лист был вырван именно из этой тетради. Карандаш так и оставался на полу, и Ника подняла его. Именно им и было написано послание. Значит, все верно, Зинаида Григорьевна, видно, поняв, что умирает, хотела написать Веронике записку. У нее это не очень хорошо получилось, но, слава богу, Ника девушка сообразительная, сумела расшифровать. Правда, она не совсем пока уверена, что разгадала все правильно. В общем, время покажет, права она или нет.

– Где мне искать эту пятую плитку справа? Пойду-ка сначала на кухню, посмотрю там.

Ника облазила всю кухню, ощупала плитку за плиткой, но результат был нулевой. Она устало плюхнулась на стул и опять вытащила записку. Ничего нового она не обнаружила и, когда уже собиралась сунуть листок обратно в карман, увидела на обороте еще какие-то буквы. Их было всего две, «цв», и все.

– Что это за «цв»? – задумалась она.

Она прошла обратно в комнату и взяла тетрадь. Перелистала ее листок за листком, но ничего не обнаружила.

«Сейчас у меня крыша точно поедет. Пойду-ка я опять к Марии, нужно Дуську на улицу вывести и покормить, небось исскулилась вся».