Это были парни примерно его возраста, насколько удалось определить на расстоянии, да еще с глазами, залитыми водой. Один показался Женьке очень высоким, гораздо выше, чем он сам. Второй был коренастый, мохнатый, медлительный. Переговариваясь и многообещающе улыбаясь, они раздевались, явно готовясь войти в воду.

Чуя неладное, Женька стал грести совсем медленно, пытаясь определить степень опасности и понять, что делать. Продолжать плыть к берегу, как ни в чем не бывало? Задержаться, выясняя намерения парочки? Изменить курс и выбраться на берег где-нибудь подальше?

Гордость не позволила Женьке выбрать два последних варианта. Эти двое ведь не проявляли агрессии, напротив, продолжали весело скалиться, неспешно заходя в воду. При этом они постепенно расходились дальше друг от друга, как бы беря Женьку в клещи. Попробовать проскочить между ними?

Окунув лицо в воду, он опять бешено заработал руками, демонстрируя неплохой кроль даже после утомительного заплыва. Остановила его чужая ладонь, упершаяся в лоб. Неожиданное препятствие заставило глотнуть новую порцию озерной водицы. Барахтаясь, Женька опустил ноги и сумел нащупать дно. Стоять, правда, пришлось на цыпочках, вытягивая шею.

— Ты чего? — ошалело спросил он у верзилы.

— Поиграем? — подмигнул тот. — Ты резвый паренек, тебе понравится.

С этими словами верзила опять вытянул свою лапищу и надавил ладонью на Женькино темя, погружая его в воду.

Это было неожиданно, но пока что не страшно. Вынырнув, Женька подался в сторону. Мохнатый тип предусмотрительно передвинулся на отмели, преграждая путь на дачный пляж.

— Объяву видел? — спросил он.

— Нет, — соврал Женька, задыхаясь и стараясь держаться на безопасном расстоянии от верзилы.

Он никогда не думал, что несколько глотков воды могут сделать человека таким тяжелым. Что-то Архимед напутал со своим законом. Озеро вовсе не собиралось выталкивать Женькино тело, согласно объему вытесненной жидкости. Совсем наоборот. Оно затягивало его на дно.

— Мужики на выезде сказали, что показывали тебе объявление, — жизнерадостно сообщил долговязый, не сводя с Женьки выпуклых серых глаз с крохотными точками зрачков. — Так что не свисти.

Что за рабские натуры! Их ущемляют в правах, обращаются с ними, как со скотиной, а они рады выслуживаться. Лишь бы хозяева были.

Ничего не сказав, Женька поплыл прямо на мохнатого парня. Он уже понял, что имеет дело с охранниками фирмы «Стройинвест» и они настроены примерно наказать нарушителя порядка. Разговаривать с ними бесполе…

Сильная рука поймала Женькину ногу, дернула на себя. Потеряв темп, он ушел под воду. Сверху держали, не пускали на поверхность. Вот теперь стало страшно. Утопят? Или просто попугать хотят?

— Мы поиграем немного, — объяснил долговязый. — Ты убегаешь, мы догоняем. Такая игра. Тебе понравится.

— Ага, — подтвердил мохнатый, от которого, несмотря на омовение, нестерпимо разило кислятиной пота.

Он схватил Женьку борцовским захватом за шею и вместе с ним бултыхнулся в озеро. В глазах сделалось зелено, а потом — темно. Отчаянно сопротивляясь, Женька умудрился вырваться. Мокрая кожа была скользкой, слава богу. Но когда за дело взялись сразу оба, выскользнуть не получилось.

Раз за разом Женьку окунали в воду, давали немного отдышаться, а потом повторяли процедуру сначала. Несмотря на ужас, охвативший его, он испытывал также чувство величайшего унижения. Эти двое знали, что делали. Ну, увидит кто-нибудь, как компания парней резвится на мелководье, и что из того? А крикнуть не получалось. Голос пропал. Вместе с ним пропадал и Женька.

— Ты этот урок навсегда запомнишь, — пропыхтел мохнатый, в очередной раз применяя борцовский захват.

Они ушли под воду. Женька почувствовал, что это конец. Возможно, охранники решили его просто припугнуть, даже скорее всего так и было, но они не учли, как сильно он вымотался, пока плавал, как разрываются его легкие от недостатка кислорода. Просить их о пощаде было бесполезно, да и не осталось воздуха даже на то, чтобы вымолвить хотя бы словечко.

Спасение утопающих — дело рук самих утопающих!

Откуда взялась эта фраза, из каких глубин сознания она всплыла? Ах да. Это была отцовская присказка. Он любил повторять ее, когда предстояло выпутываться из какой-нибудь трудной ситуации.

Дело рук…

Самих…

Извернувшись, Женька очутился лицом к лицу с противником, который был сверху, перехватывая Женькины руки, чтобы удержать его на дне. Плавающее в подводном сумраке лицо виделось смутно, зато пузырьки, вырывающиеся изо рта, были очень отчетливыми. Они походили на серебряные шарики, устремляющиеся вверх. Женьке тоже нужно было туда. Скорее, скорее!

Оскалившись по-звериному, Женька вцепился зубами в нос врага. Ощущение было такое, словно жилистое мясо с хрящами кусаешь.

Раздался нечленораздельный вопль, как будто сквозь подушку прорвавшийся. Женька стиснул зубы сильнее и не разжимал, пока не почувствовал, что чужие руки его больше не держат.

Высунувшись из воды, он оттолкнул от себя истошно орущего парня и пополз к берегу, постанывая и кашляя.

Скорее почувствовав, чем заметив приближение второго врага сзади, он оттолкнулся руками от холодного илистого дна и перекатился набок. Верзила, рассчитывавший обрушиться на него сверху, упал во взбаламученную воду. Нащупав в иле затонувшую бутылку, Женька хватил ею по повернувшейся к нему голове. Он не знал, откуда у него силы взялись. Наверное, злость помогла. Очень вовремя он отца вспомнил. Отец ему помог, как всегда помогал при жизни.

Верзила крякнул, мигая и силясь понять, что происходит, почему веселая забава неожиданно прекратилась и как быть теперь.

Вскрикивая от напряжения, Женька огрел его еще несколько раз, после чего, не выпуская бутылочное горлышко, выполз на притоптанную прибрежную траву.

Верзила встал, но сразу упал, и было видно, как трудно ему удерживать голову над поверхностью. Второй охранник, стоя по пояс в воде, держался обеими руками за лицо, и ладони у него были красные.

— Нос! — причитал он. — Нос откусил, сука!

Женька поводил языком во рту, проверяя, не остался ли там комок чужой плоти, и с облегчением не обнаружил ничего, кроме отвратительного вкуса поднявшейся из желудка желчи. Следом хлынул поток жидкой мути.

Пока Женьку выворачивало наизнанку, долговязый выпрямился во весь рост и, пошатываясь, стал выбираться на сушу. Из его уха и рассечённой брови стекала розовая кровь.

Отплевавшись, Женька встал, сжимая бутылку, как последнюю гранату. Должно быть, вид его был страшен, потому что нападения не последовало.

— Молись теперь, сука, — сказал долговязый. — Конец тебе. Найдем. По-любому найдем.

— А чего меня искать. Я вот он.

Прихватив свои вещи, Женька отошел на безопасное расстояние, положил перед собой бутылку и, не сводя глаз с врагов, стал натягивать джинсы, застревая в штанинах мокрыми ногами. Бегло оглянувшись, он увидел, что за спиной стоит стайка ребятишек, завороженно наблюдающих за большими дядями, устроившими не просто потасовку, а настоящий бой без правил. Верзила их тоже приметил, поэтому передумал доставать то, что у него хранилось в ворохе одежды, улыбнулся и сказал: