Дивные удобства, ничего не скажешь…

Сокол подошел к окну, отодвинул тяжелую темно-зеленую штору и застыл.

– Плохо, – после пары минут молчания сказал он. – Здесь вечер. Идет ядовитый дождь, а это значит, что до утра нам вряд ли светит что-нибудь узнать. «Эти» должны быть близко, но без подкрепления и камуфляжа… нам стоит быть осторожнее.

Мышка закрыла дверь уборной и повернулась к напарнику.

– Зачем ты заказал ужин? – спросила она.

– Потому что я хочу есть, – не отрывая взгляд от окна, за которым все так же поливал дождь, ответил напарник.

Мышка нахмурилась.

– Ты же завтракал, – осторожно произнесла она.

Сокол хмыкнул и повернулся к ней. Бельма его сверкнули в свете десятка свечей.

– Ты принесла мне рыбу и омлет с водорослями. Без хлеба. И запить мне все это предлагалось травяным чаем. Ты же знаешь, что я все это терпеть не могу, так?

Мышка съежилась.

– Ты никогда не говорил, что не любишь рыбу! – осенило ее. – Это я ее не люблю!

– Я тоже, – на губах напарника играла легкая улыбка. – Неужели ты не заметила за столько времени?

Мышке стало стыдно. С чего вдруг она вообще решила ему все это принести?

– Я… просто я…

– Рассердилась из-за Голубки? – предположил напарник.

– Нет! Ты… можешь спать, с кем хочешь! Меня это не касается! И не трогает… Тебе понятно?

Сокол, продолжая паскудно ухмыляться, кивнул.

– Понятно. Но завтрак твой я решил не есть. Боялся, что меня стошнит. Пары глотков чая мне оказалось достаточно. Так что, я действительно голоден.

Мышке стало совсем стыдно. С чего она вообще так поступила?

– Прости… идиотская выходка, – она неловко улыбнулась и подошла к кровати. Широкой, застеленной мягким покрывалом. – Надо было синхронизировать векторы, как всегда. Тогда бы я не застала Голубку… почему именно она? – Мышка вскинула голову и уставилась на напарника.

Тот поморщился и снова отвернулся к окну. Очевидно, тоже не горел желанием встречаться взглядами. Ему тоже неловко?

– Потому что она единственная, с кем я мог… быстро наладить связь. Она себялюбивая дура, от меня всего-то и требовалось, что признать свою ошибку, осыпать ее комплиментами и…

– Переспать, – закончила Мышка. От слов напарника легче не стало. Неожиданно зачесался шрам на щеке, и она коснулась его, понимая, что дело именно в нем.

Она и так считала себя некрасивой, а теперь к ее облику прибавилось и это… встреча с шикарной Голубкой стала последней каплей, а злость на свою дурацкую судьбу перекинулась на ни в чем не повинного Сокола.

Повисло молчание. Неловкое, заставляющее язык зудеть от желания сказать какую-нибудь глупость, лишь бы разбить тишину. Мышке остро хотелось оказаться от Сокола подальше, но она понимала, что этим она проблему не решит.

– Неудачно мы выпали, – тихо произнес напарник.

– Ты о чем? – Мышка вновь посмотрела на него. Он продолжал глядеть в окно.

– Идет ядовитый дождь. Темнеет. Скоро наступит ночь, и жизнь здесь замрет до утра. А вот мы с тобой недавно проснулись.

Мышка несмело улыбнулась.

– Мы не впервые попадаем в такую ситуацию. Ничего, начнем завтра.

– Боюсь, мне будет трудно заснуть, – проронил Сокол.

Мышка думала о том же. И она не знала, что больше ее напрягает: то, что она недавно проснулась или то, что спать придется рядом с напарником, из постели которого недавно вылезла одна из самых красивых женщин Паутины.

Острое чувство собственной неполноценности накрыло ее с головой.

– Значит, будем играть в слова, – буркнула она, падая спиной на кровать. Потолок был украшен лепниной. Изображения цветов, чьих-то лиц и карнавальных масок раздражали.

Сокол помолчал, а потом тихонько хмыкнул. Не отрывая взгляда от потолка, она слышала, как он шагает к кровати. Потом потолок заслонило страшное лицо в шрамах. Оно действительно ухмылялось.

– Пожалуй, я возьму съедобное. Я так голоден, что готов сожрать эльфирца.

– Фу! – поморщилась Мышка, немного отодвигаясь. – Пауки не съедобные! Даже разумные!

– Смотря насколько проголодаться! – улыбка напарника с каждой секундой становилась шире. – Так что, мое слово «эльфирец».

– Цапля… – молниеносно ответила Мышка.

– Цапля съедобная…

– Нет!

– Да…

– Циклоп!

– …тоже съедобный…

– Цибиосарда! – мстительно сказала Мышка первую пришедшую ей на ум рыбу. Она поднялась и вновь села на кровати, заставив Сокола отпрянуть.

– Ладно, – подумав, ответил он. – Принимается. Кажется, те палочки, которые ты мне принесла, были как раз из нее. Апельсин.

– Нитка!

– … ну, при большом аппетите…

Мышка, не выдержав, вытащила из-под покрывала подушку и заехала напарнику по уху. А потом весело рассмеялась.

Кажется, они смогли избавиться от неловкости. А когда принесут ужин, у напарника резко уменьшится список вещей, которые он готов сожрать.

***

Мышка проснулась от умопомрачительного запаха кофе, залившего гостиничный номер. Точнее, того, что в мире Нардин называли «нират». Но по вкусу и запаху этот напиток можно было сравнить с амброзией – нират подавали почти во всех заведениях Паутины междумирья, и Мышка знала, что ее ждет.

Открыв глаза, она села на постели. Их с напарником сморило ближе к утру, однако судя по тусклому свету за окном, проспали они недолго.

Интересно, а Сокол вообще спал?

Оглядевшись, Мышка напарника в поле зрения не обнаружила. Зато обнаружила поднос с едой на прикроватной тумбочке. Аромат нирата заполнил ноздри и заставил буквально захлебнуться слюной, а вот содержимое небольшой пиалы отбивало аппетит напрочь. Однородная кашица коричневого цвета напоминала чью-то блевоту. Это напарник ей так мстит за рыбные палочки?

Осторожно взяв пиалу, Мышка поднесла ее к носу и принюхалась. Пахло… непонятно. Пообещав себе, что если ее стошнит, в следующий раз Сокол проснется с обмазанными рыбьим жиром губами, Мышка взяла ложечку, которую обнаружила там же на подносе, и зачерпнула странное месиво.

Во рту разлилось восхитительное ощущение. Что это? Немного кисло, немного солено, кажется, это какое-то мясо в соусе, измельченное до состояния неприглядной жижи и приправленное какими-то пряностями. Вкусовые рецепторы буквально умоляли: «еще! еще!», и Мышка не заметила, как проглотила содержимое пиалы целиком, вычерпав его до дна. Восхитительно-ароматный нират стал последней каплей, и Мышка застонала от наслаждения.