— Милая, ты куда? Не ходи с ним! — перепугался трактирщик.

Моргана улыбнулась, по возможности спокойно, хотя внутри все сжималось и сворачивалось жгутом.

— Все в порядке. Мы… знакомы. Не переживай.

И пошла к двери, за которой уже скрылся Лавьер.

За дверью хлестал ледяной дождь вперемешку со снегом, ударяя в лицо холодными водяными плетьми. Моргана огляделась и неуверенно пошла вдоль стены к калитке на заднем дворе, что соединяла трактир отца с ее домишком.

— Ран?

Сумеречного видно не было, и ей даже показалось на миг, что он ушел, не став ждать девушку. Просто ушел… Разочарование смешалось с облегчением.

И в тот же миг горячее тело прижало ее к каменной стене, а сильные руки задрали подол.

— Ран! Подожди! Ран… Мы совсем рядом с домом…

— Замолчи, — он дернул полотняную ленту, что была у девушки между ног, и от прикосновения горячих пальцев она глухо застонала. Но почти сразу пальцы сменились напряженной мужской плотью, и Лавьер прижал к своему бедру ее ногу, чтобы было удобнее входить. Стон все-таки слетел с женских губ, когда мужчина вбился в нее и сразу задвигался. Яростно, зло, жестко, откинув голову и ловя губами холодные капли дождя.

Лавьеру было плевать, что ей неудобно и мокро. Он даже не видел ту, кого брал с похотью зверя. Он втягивал ледяной воздух, облизывал губы и двигался, лишь бы хоть немного заглушить то, что выворачивало его наизнанку.

Каменные стены башни его замка… Синие Скалы… Море накатывает темной водой на песок, слизывая его в воду… Башня и дождь… Нежное тело, что он сжимал до боли, желая владеть, желая сделать своей… наслаждение… Экстаз, которого он не мог получить больше ни с кем… толчки внутри тугого лона, сжимающиеся мышцы… Ее запах и вкус… Почти счастье…

Он опустил голову и встретился с расширенными глазами Морганы. Ритм прервался, и освобождение вышло тусклым, почти без удовольствия.

Отвернулся, завязывая шнуровку на штанах. С волос текло за воротник, капли холодили спину.

Девушка смотрела на него, опустив руки и даже не поправляя платье.

— Ты был не со мной, — прошептала она. — Не со мной.

Лавьер промолчал. Моргана облизала губы, понимая, что он ее даже не поцеловал. Ни разу. И вдруг рассмеялась. Женский смех вышел тоже горьким, злым.

— Ах, Ран… Неужели? Неужели это случилось? Не могу поверить… — она снова рассмеялась, хотя хотелось расплакаться. Резко оборвала смех и всхлипнула. — Зато теперь ты знаешь, да? Знаешь, каково это? Насколько больно?!

— О чем ты? — он кинул на нее хмурый взгляд.

Моргана шагнула ближе, пытаясь заглянуть в бездну его глаз.

— Ты болен, Ран. Болен. Болен женщиной… Да, мой дар выгорел. Ты сжег его дотла, оставив мне лишь пепел. Ты уничтожил меня. Но теперь я буду спать спокойно… — она снова всхлипнула. Мужчина смотрел на нее без интереса и сочувствия, и Моргана вскинула голову, откидывая намокшие, тяжелые пряди. — Потому что ты горишь еще сильнее. Ты сгораешь со всей силой своей яростной натуры. Ты ведь не умеешь наполовину, не умеешь вполсилы. И тебе будет в тысячи раз больнее, чем мне! Любить — больно, правда, аид? Во его крат больнее твоего ножа… Ты будешь мучиться от этой любви, пока не подохнешь, слышишь?!

— Заткнись.

В одном слове было столько угрозы, что девушка захлебнулась. Но сжала кулаки. Ей уже нечего было терять. Она и так не жила после того, как он ушел.

— Никогда! Считай моим последним предсказанием! — ее глаза побелели, выгорая до белков. Прорицательница впадала в транс. Такое бывало с подобными ей на грани жизни и смерти, от крови Сумеречного или от слишком сильных эмоций. — Девушка с синими глазами и белыми волосами… с цветком на спине… Никогда тебя не…

Сильная ладонь сжала ей горло так быстро, что Моргана даже не успела увидеть движения. Она захрипела, приходя в себя и с ужасом глядя на застывшее лицо того, кого видела в своих грезах. Но сейчас в нем не было ничего от любовника, что дарил ей наслаждение, которое она не могла забыть. На нее смотрел убийца, и в его глазах не было пощады.

— Ран… прошу тебя… не надо… прошу тебя…

Она понимала, что смотрит в глаза своей смерти, и начала всхлипывать, пытаясь схватить хоть немного воздуха.

— Как мелочно, Моргана, — голос Рана прозвучал совершенно бесцветно. — Я был о тебе лучшего мнения.

Он разжал ладонь, брезгливо стряхнул капли с пальцев. И этот жест — презрительный, уничтожающий — заставил ее согнуться. Лавьер развернулся и пошел в обратную сторону. Через несколько минут она услышала недовольное ржание лошади, которую выводили из-под сухого навеса, и чавкающий стук копыт.

Ран Лавьер уехал.

Моргана закрыла глаза, прислонившись к стене и трясясь то ли от холода, то ли от пережитого. И трактирщика, что прижимал ее к себе, пытаясь утешить, она почти не видела.

— Не убил, — бормотал старик, — главное, что не убил, милая… А все заживет, забудется…

Забудется?

Моргана покачала головой. С Ланьером это невозможно. Его она будет помнить даже на пороге Сумеречных Врат.

* * *

За барьером, почти у границы Долины Смерти, стояло несколько домов. Ран там никогда не был. Не за чем. Там останавливались родители и близкие учеников, когда приезжали их навестить раз в год.

В тот вечер мастер по боевым искусствам отменил тренировку, велев Рану принести пепла из выгоревшего леса. Поручение было странным, но в Цитадели приказы не обсуждались, их просто выполняли. Да и Ран был рад пройтись. Когда он дошел до края Долины, вечер уже опустился на землю и солнце багровело, скатываясь за скалы, что окружали ее. Барьер начинался за черной выжженной полосой земли, и преодолеть его без наставников было невозможно. Впрочем, убегать Ран и не собирался — в отличие от многих в Долине Смерти, ему здесь нравилось.

В одноэтажных домах горел свет, и Ран подошел ближе просто так, из любопытства. Духов Ран не боялся и усмехался, подозревая, что учитель вновь проверяет его смелость.

Он остановился у окон, посмотрел внутрь. В светлой комнате, освещенной камином, сидели люди. Седовласый мужчина, маленькая пухленькая женщина, трое подростков. И все они что-то говорили, улыбались, жевали мясные пироги и ежеминутно касались, трогали и теребили мальчишку, что сидел с набитым ртом в центре дивана и отмахивался от семьи. Это точно была семья, и Ран застыл, рассматривая их сквозь мутноватое стекло.

Он помнил этого мальчика. Тот появился в цитадели полгода назад, особыми умениями не обладал, уровень дара был слабым. Но все же дар был, а значит, он должен был стать псом. Кажется, мальчишка приехал из южных земель, семейство — одна из побочных ветвей наместника. Русоволосый, вихрастый и конопатый, он совсем не походил на Сумеречного пса, и, кажется, его это не слишком трогало.