«Невидимое существо?» – подумала я. В книгах о Японии подобного мне не попадалось, разве что…

У меня внезапно пересохло в горле. Я вспомнила японские истории о привидениях, что читала в детстве, сказки о злых духах, которые разрезают лица ножницами и душат своими волосами. Японцы верят в тысячи разных тварей, приносящих людям несчастья, но я думала, что это городские легенды и детские страшилки, а не часть мифологии, на которой зиждется вселенная.

Но внезапно оказалась в самой гуще детской сказки.

– Кажется, я знаю, что это.

– И что? – спросил Нивен, не отрывая глаз от пустой дороги.

– Вставай. – Я потянула его за рукав. Брат поднялся, опираясь на мою руку, не в силах сдержать дрожь в коленях.

Я вернула часы в карман, и время освободилось. По улице вновь подул слабый ветерок, взметнув пыль. Шаги остановились.

Я медленно отошла в сторону, уступая дорогу, и потащила за собой Нивена.

– Прошу вас, проходите, – сказала я по-японски в пустоту.

Какое-то мгновение все было тихо. Даже ветерок застыл, улица стала подобна снимку. Прямо перед нами снова послышался звук шагов, сначала приближающихся, потом уходящих все дальше и дальше в сторону гор.

– Что это было? – еле выговорил Нивен, в любой момент готовый пуститься в бегство.

– Бэтобэто-сан, – ответила я, выводя брата обратно на дорогу. Пора искать кладбище, особенно теперь, когда я знала, что за нами шло.

– И кто такой этот Бэтобэто-сан?

– Ёкай, – пояснила я, стараясь ради Нивена говорить спокойно и в то же время сосредоточиваясь на поисках притяжения смерти. – Я думала, он – выдумка, но, похоже, этот дух и вправду существует. Бэтобэто-сан пугает путешественников, пока те не уступят ему дорогу.

– А что, есть и другие ёкаи?

Я посмотрела вдоль улицы, медля с ответом. Я читала о добродушных ёкаях, таких как Бэтобэто-сан, которые являлись в виде преграждающих путь белых стен или разумных метел, сметающих осенние листья. Но также читала о ёкаях с голодными челюстями на затылке, об изуродованных туловищах, которые бежали за вами на руках, о демонических детях, рожденных из опавших листьев и дождевой воды. Если Бэтобэто-сан реален… то все они тоже настоящие?

– Рэн? – позвал Нивен, паникуя. Ему не нужен был ответ, мое молчание сказало все. – Они опасны?

Хотелось бы мне его успокоить, но врать брату я не могла.

– Одни опасны, другие нет, – ответила я, изо всех сил стараясь говорить легкомысленно.

Важнее был вопрос, смогут ли они убить нас? Я не знала, как в Японии устроена структура власти среди созданий смерти. Вряд ли добропорядочное существо, вроде Бэтобэто-сан, может прикончить жнеца, но как насчет других ёкаев?

– Люди не стали бы прятаться только из-за Бэтобэто-сан. – Голос Нивена дрожал. – Наверное, поблизости бродят ёкаи похуже.

Я остановила брата.

– Нивен, мы – жнецы! – Иногда стоило напоминать, что он сотворен не из плоти и крови, а из смерти и времени. – Мы не боимся детских сказочек! Пусть сами боятся!

– Но они же пытаются напугать нас до смерти, Рэн!

Поток осеннего воздуха пробежал по улице. Мои замысловатые косы начали расплетаться, я стала распутывать их и распускать локоны, наслаждаясь тем, как они отросли после нападения Айви.

– Пусть только попробуют.

Я распустила последний узел и отпустила волосы на волю ветра.

Мы шли в тишине, пока притяжение смерти не усилилось, далекая гравитация недостижимой звезды тянулась к нам, чтобы приманить поближе.

– Сюда. – Я указала на улицу, где качались вывески торговцев, словно фиолетовые и синие цветы, испещренные штрихами кандзи.

– Я тоже чувствую, – кивнул Нивен.

Когда мы приблизились к кладбищу, небо совсем потемнело. На горизонте еще алела узкая полоска, но тени домов сгустились. Все вдали расплылось, будто побережье с кораблями было лишь игрой воображения.

Вскоре я увидела каменные ворота кладбища. Надгробия, торчавшие из земли, точно кривые зубы, тянули к себе. А потом в воротах блеснул свет.

На страже стояла молодая женщина с красным пионовым фонарем в руке. Вокруг тонкой фигурки трепетало кимоно цвета грозовых туч, расшитое летними цветами. Издалека было трудно разглядеть ее лицо, если не считать отблеска фонаря в глазах.

Брат не замедлил шаг, но, пока мы шли вперед, положил мою руку себе на локоть, безмолвно прося не отпускать его. Чем ближе мы подходили к воротам кладбища, тем сильнее в воздухе ощущался запах смерти.

Женщина не отрывала от нас глаз. Когда мы остановились перед ней, фонарь осветил нежное молодое лицо. Хотя она не загораживала вход, что-то заставило меня застыть. Я могла с уверенностью предположить, что все встреченные в этот час не были людьми, но, пока незнакомка сохраняла человеческий облик, сложно было оценить, насколько она опасна.

Вместо того чтобы заговорить, девушка уставилась на Нивена. Не с тем нездоровым восхищением людей, которые случайно заметили северное сияние в его радужках. Не с похотью и даже не с любопытством. Она лихорадочно всматривалась в моего брата, словно мысленно вскрывала череп и изучала содержимое. Нивен выдержал взгляд незнакомки, огоньки в его радужках закрутились быстрее, мигая синим, фиолетовым, изумрудным и снова синим в панике, понятной только мне.

– Немного найдется смельчаков, которые осмелятся прийти сюда в пору омагатоки, – наконец произнесла девушка.

Нивен непонимающе воззрился на нее.

– Нам так и сказали, – ответила я на японском, скрещивая руки на груди. – И что же такое омагатоки?

Незнакомка оторвала взгляд от Нивена и посмотрела на меня так, будто хотела живьем содрать кожу и переломать кости.

– Час между днем и ночью, когда истончается граница, разделяющая реальности. Когда небо краснеет и наружу выходят духи, – ответила она.

«Это все объясняет», – подумала я, а вслух сказала:

– В любом случае мы просто идем мимо.

– Никто не может просто пройти мимо этого места, – парировала девушка.

С ее уха спустился паук, болтаясь на серебристой паутине, как серьга. Нивен скривил губы, его рука напряглась.

– Попытаетесь остановить нас? – Я даже не скрывала нетерпение.

Незнакомка склонила голову и смерила меня взглядом сверху вниз.

– Можете войти, если хотите, – сказала она, – но дальше вы не пройдете.

Второй паук пробежал по ее щеке и вниз по шее до ключицы.

Нивен застыл, следя за ним с плохо скрываемым ужасом.

– Что она такое? – спросил брат скорее сам себя.

– Препятствие, – ответила я.

Незнакомка обернулась к Нивену и улыбнулась, ее губы растрескались тонкими черными линиями.