Ирвин прижался взмокшим лбом к холодному стеклу, за которым мрачно и гордо глядели на него небоскребы — истинные хозяева жизни в этом городе. Что было им до корчившегося на подоконнике маленького провинциала?

Ирвин закрыл покрепче глаза и принялся представлять будущее. Итак, что ему теперь остается? Остается тихо и мирно прожить до старости в шкуре рядового фотографа, когда-то подававшего неслыханные надежды, но так и не поразившего мир ни единым шедевром. Остается тот же удел, что и усредненному большинству земного населения, обделенному талантами. Дотянуть до положенного конца и без лишних сожалений скончаться в полной безвестности, с единственной привилегией — быть похороненным рядом с дедом. Только дед будет укоряюще молчать в гробу, молчать век за веком…

Но тут треск мобильника отвлек Ирвина от кладбищенских мотивов.

— Ирвин, это я…

Безумно знакомый, безумно терзающий голос. Опять бархатный, соблазняющий, интригующий. Это она. Виновница всех бед.

— Доброе утро, — сквозь зубы проговорил неудачник.

— Ирвин, прежде всего — успокойся…

— Я спокоен, как надгробный монумент.

— К чему такие мрачные сравнения?

Голос красавицы лился увлекающим потоком, почти против воли вызывая в Ирвине ответный отклик — и мужчины, и профессионального мастера.

— У меня есть великолепное предложение.

— Очередной интересный ракурс?

— Нет. Нечто более неожиданное. Может быть, сегодня устроим разгрузочный день?

— Кефир и яблоки?

— Не угадал, — засмеялась Сандра. — Давай устроим выходной в лучшем смысле этого замечательного слова.

— Согласен, — вяло кивнул Ирвин. Не удержавшись, добавил: — Знаешь, почему-то мне совсем не хочется снова браться за безнадежное дело.

— Откуда такое упадочное настроение?

— Извини. В студии побывал сам босс.

— Поздравляю.

— И знаешь, что он сказал?

— Что ты почти гений?

— Кое-что еще более неожиданное. Он в лоб заявил мне, чтобы я беспрекословно подчинялся тебе, каждому твоему слову.

Сандра громко рассмеялась.

— Вот это будет совершенно правильно.

— Ты уверена?

— Не сомневайся.

— Я что-то совсем отупел, — угрюмо ответил Ирвин. — Я не понимаю. Ничего ни в чем не понимаю. Я в себя больше не верю.

— Пройдет, — весело отмахнулась Сандра.

— Ответь мне прямо: ты веришь в мою счастливую звезду?

— Боже, что за глупый вопрос!.. — Голос Сандры зазвучал самыми ласковыми, почти влюбленными тембрами: — Если бы я в тебя не верила, то не стала бы приглашать сегодня вечером на концерт.

— На концерт? Меня?

— Тебя, Ирвин.

— На концерт? — Ирвина заело. Меньше всего он в эту минуту ожидал подобного приглашения.

— Да. В Карнеги-холл.

— Я что-то слышал про него… там, кажется, музыка с классическим уклоном?

Сандра нежно подтвердила:

— Вот именно. Там выступают певцы и музыканты с мировой известностью и заоблачными гонорарами. — И продолжила мечтательным голосом: — А какая там роскошная публика!..

— Я не люблю классическую музыку, — мрачно упорствовал Ирвин. — Тоска сплошная. Что я там буду делать среди этих чокнутых меломанов?

— Что будешь делать? Будешь приобщаться к высокому искусству. С моей помощью. Я тебе все очень хорошо объясню, уверяю тебя. Со мной ты не соскучишься.

— А Лайза пойдет с нами?

— Еще не хватало! — Смех Сандры прозвучал неожиданно грубо. Словно ни с того ни с сего по руке провели ржавым ножом. — Но раз уж твоя ассистентка понимает свои служебные обязанности достаточно широко, то пусть подыщет для тебя костюм, подходящий для посещения концерта.

— Говорю же тебе, — нетерпеливо повторил Ирвин. — Я же ничего не понимаю в классике!

— О, это ты поймешь! Это ведь Людвиг ван Бетховен, «Лунная соната», — произнесла Сандра так торжественно, словно объявляла номер. — И концерт для скрипки с оркестром, тоже Бетховен.

— Ладно. Уговорила. — В конце концов, какая разница, где и как проводить вечер? — Ирвин окончательно сник и медленно проговорил, продолжая глядеть в окно: — Вообще-то я думаю, что мне в данной ситуации не помогут даже Моцарт на пару с Сальери — или как их там…

— А говоришь, ничего не понимаешь в классике… Вот посмотрим… — Сандра снова зашлась бархатным смехом. — В общем, я за тобой заеду. Договорились?

— О'кей.

— И не вздумай напиваться с горя!

— О'кей.

— А тем более — удирать в свой паршивый Джорджтаун!

— О'кей.

— Или целоваться с Лайзой, готовой на все ради тебя.

Ирвин не успел возразить — после неожиданного наезда Сандра мгновенно отсоединилась. Он машинально продолжал рассматривать городской пейзаж, перебирая в памяти ее слова, так же как незадолго до этого — слова босса. Но если разговор с начальством оставил ощущение полного краха, то после разговора с настырной красавицей Ирвин испытал чувство, словно его только что извлекли из бочки, в последнюю минуту преодолевшей сумасшедшую высоту и бурные воды. Он не мог понять: то ли сам неожиданный звонок, то ли гипнотизирующая интонация, то ли сказанные слова показались в эту минуту якорем спасения — а может, все вместе? И самое интригующее — это пикантное упоминание о Лайзе…

Постепенно успокаиваясь, Ирвин все более трезво обдумывал ситуацию. Конечно, идея Сандры с Карнеги-холлом отдавала авантюризмом и блефом. Сумасбродная девчонка. С чего ей вдруг понадобилось тащить его глядеть, как толстый потный мужик два часа с остервенением будет перепиливать ни в чем не повинную скрипку? Музыкальные склонности, тем более к симфонической дури, Ирвин до сих пор за собой не замечал. Но все-таки почему бы не пойти? Все равно больше ничего не оставалось. Собственные запасы и источники вдохновения исчерпаны до донышка.

Ирвин отправился на кухню.

А ведь про этого Бетховена приходилось слышать, когда не так давно поручили фоторепортаж по случаю юбилея джорджтаунской филармонии. Музыкальный гигант, объяснял ему дирижер во время съемки, прославился грандиозными симфониями. Да, очень мощно тогда на репетиции прозвучало: «та-та-та-тамммм!»… Как это они называли? Что-то вроде «судьба стучится в дверь» — вернее сказать, ломится с кувалдой… Очень мощно… А может быть, это сейчас и нужно? Может, действительно такой удар очистит душу и мозги? Даст последний, главный толчок, вызовет подлинное вдохновение?

Ирвин заварил кофе покрепче. Двойная порция горького напитка на голодный желудок и двойная встряска от неожиданных бесед привели к обычному результату — резко потянуло в сон. Плюнув на все и всех, Ирвин вернулся на диван, с головой накрылся пледом и уткнулся носом в подушку.