— Хороша? — в серебристом голосе Сандры звучали и восторг, и самоирония, и предвкушение заветного похода.

Ирвин кивнул.

— Счастливо сходить на концерт, — сказала Лайза, открывая дверь. — Говорят, классическая музыка облагораживает и освежает чувства. Если они есть.

— На этот счет не волнуйся! — рассмеялась Сандра и под руку с Ирвином переступила порог студии с гордым видом невесты, отправляющейся к алтарю. — Переживания в Карнеги-холле обеспечены по полной программе.

— Боюсь, я там сдохну от скуки, — пробормотал Ирвин, надеясь, что Сандра его не услышала.

Но он ошибался…

Карнеги-холл встретил необычную пару шумом рассаживающихся зрителей, робкими голосами настраиваемых инструментов, ароматом дорогих духов, блеском многочисленных бриллиантов и чередой вечерних нарядов.

Ирвин ошеломленно крутил головой, не в силах выразить восхищение громадой зала, великолепным освещением, непривычной атмосферой грандиозной тусовки тонких ценителей искусства.

Сколько интересных лиц, сколько занятных фигур! Изысканно одетые женщины уверенно доминировали над скромным мужским контингентом. Но Ирвин не мог не заметить, что Сандра сразу привлекла общее внимание. Как и то, что он сам своеобразно оттенял потрясающую красоту спутницы.

На необычную пару устремились взгляды из соседних рядов. В этих взглядах без труда можно было прочитать, что рядом с такой красавицей должен был находиться солидный, умудренный жизнью, богатый джентльмен, а не безвестный юнец, тем более в таком необычном, вызывающем наряде. Поэтому Ирвин облегченно вздохнул, когда партер наконец-то погрузился в спасительный полумрак.

Ирвин вжался в кресло, позабыв и о глянцевой программке, и о театральном бинокле.

Внезапно Сандра кошачьим движением положила ему на колено холеную руку и не убирала ее до тех пор, пока не прозвучали первые такты вступления.

Первое отделение открыл концерт для скрипки с оркестром. Исполнитель, наверняка лауреат всевозможных конкурсов, с пышным шлейфом титулов, истово уткнулся подбородком в скрипку и взмахнул смычком.

Ирвин покрепче закрыл глаза, приготовившись честно отстрадать положенные два часа с видом искушенного меломана. Но через пятнадцать минут он уже смотрел на исполнителя не отрываясь.

Казалось, простого человеческого слуха недостаточно, чтобы впитать в себя поток звуков, проникавших так глубоко, мощно и мучительно, как впиваются в волосы мрачные призраки в кошмарном сне. Это стучала кувалдой в дверь та самая Судьба, с которой не спорят. И, зачарованно вслушиваясь в лавину аккордов, так же как недавно всматривался в Ниагарский водопад, Ирвин чувствовал, что его сердце — или душа — то взлетает, то падает вместе со взмахом дирижерской палочки и исступленными движениями рук скрипача-виртуоза.

Но временами сложность музыкального рассказа превышала восприимчивость сознания. Тогда и взгляд отвлекался от сцены. Ирвин начинал замечать то, что творилось недалеко от них. Даже в полумраке зрительного зала нельзя было не заметить, как то и дело мужчины из соседних рядов, открыто предавая великого Людвига ван Бетховена, восхищенными взглядами следили за самой красивой слушательницей.

Вице-королева поднимала глаза — не то к небу, не то к огромной люстре, — не в силах скрыть свои чувства от великой музыки. Прикованные к Сандре взгляды соседей, казалось, служили мощным усилителем энергии излучения, исходившей от нее в минуты успешного соперничества с великим музыкантом. Казалось, она питалась этими взглядами — и осудительными, и завистливыми, и восторженными. Никогда еще Ирвин не видел ее такой счастливой, такой по-королевски торжествующей.

— Ну, как тебе Бетховен? — на всякий случай спросил Ирвин, наклонясь к нежному розовому ушку, похожему на прозрачную раковину, озаренную блеском бриллиантовой подвески.

Сандра подняла тонкие высокие брови.

— О, действует весьма неплохо.

— На меня тоже…

— Это понятно — ты здесь впервые.

— Да, а на тебя, по-моему, сильнее действует кое-что другое… — Ирвин не смог удержаться от иронии. — Или я не прав?

Сандра ласково кивнула.

— Ты прав. Я и не скрываю. Для меня счастье, когда люди мной любуются. Что в этом плохого?

Ирвин не нашелся, что ответить, и вновь попытался переключиться на музыку, стараясь не замечать поведения Сандры, ее невольных поклонников и завистливых соглядатаев.

Но чем дальше, тем больше Ирвину казалось, что красавица специально принимает самые откровенные позы, чтобы отлучить как можно больше мужчин от божественной музыки. И это у нее получалось с неизменным успехом. Мало того — и сам Ирвин чувствовал сильнейшее волнение, когда обнаженная рука Сандры словно невзначай скользила вдоль рукава рубашки или когда ее ножка в лакированной туфельке касалась его ноги, обтянутой черной кожей сверхмодного произведения мистера Джекобса. И потрясение от музыки все больше вытеснялось другим, земным, мужским волнением от красивой, безмерно соблазнительной женщины, сидевшей рядом с ним. Женщины, которая будет принадлежать ему. Будет…

Загорелся свет, объявили антракт. Ирвин опомнился, вздохнул, выпрямился в кресле.

— Прогуляемся? — предложил он Сандре.

Она кивнула, поднялась и проплыла по коридору в фойе величественной поступью королевы. Ирвин, чувствуя ее руку, ее теплое тело, блаженствовал, гордился и волновался, проходя сквозь толпу, замечая на себе такие же завистливые, восхищенные, удивленные взгляды, как на его спутнице.

Они завидуют мне, они считают меня ее счастливым любовником, невольно повторял он про себя. И к концу антракта, не выдержав, предложил Сандре:

— А давай сбежим? У меня есть одна идея…

Он осекся, увидев изумленное и недовольное лицо Сандры.

— Что с тобой? Не забывай, мы пришли на высокое культурное мероприятие. Нас не поймут. Здесь так не принято. Хватит того, что ты одет не по форме. — Она звонко засмеялась. — У твоей ассистентки все-таки странноватый вкус.

Ирвин насупился. Сандра искоса поглядела на него и внезапно спросила:

— А что за идея? — Выражение ее лица мгновенно изменилось. Теперь на нем читалось лишь ласковое любопытство.

Ирвин не успел ответить. Раздался третий звонок. Сандра величаво направилась в партер. Ирвин проследовал за ней, в смуте и путанице чувств и мыслей.

Заняв свое место, заглянул в программку. Второе отделение. А, это то, о чем говорила Сандра, — «Лунная соната». Ладно, пусть будет соната. Неважно. Попробуем расслабиться и забыть обо всех странных словах и взглядах…

Ирвин поудобней устроился в кресле. Надеюсь, гений не обманет моих надежд. Создатель грандиозных шедевров — так мне говорили про него… Шедевров… Что это? Что за музыка? Такого я еще не слышал…