Усаживаться в кресло было довольно сложно. Вы должны втиснуться в сиденье, поставить ступни ног на педали руля, стараясь не наступать на какие-то критически важные переключатели или рычаг управления, все это время испытывая жуткий перегрев в скафандре весом в 18 килограммов с парашютом на спине.

К моей ноге липучками был прикреплен наколенник, на котором лежали несколько карт, карандаш и фонарик. Это было удобное место, чтобы делать пометки во время подъема на орбиту или уже находясь на ней. У меня также был большой блокнот, полный моих личных заметок и диаграмм, собранных за все годы тренировок в шаттлах. Он находился в специальной седельной[8] сумке, заполненной бортовыми инструкциями, которая была рядом с моим креслом.

Последним шагом было подключение охлаждающей петли, и – ах-х-х! – как это было здорово. К тому времени я вспотел, и было настоящим облегчением почувствовать, как тело остывает. Весь процесс размещения в кабине занял около часа. Наконец помогавшие нам астронавты обменялись с нами рукопожатиями, пожелали удачи и вышли, закрыв за собой люк. Мы вшестером остались внутри «Индевора» и начали отсчитывать минуты и секунды, оставшиеся до нашего старта. Каждый из нас думал о том, что мы собираемся покинуть планету в огненном шлейфе, развевающемся поверх бомбы в форме космического челнока весом около двух миллионов килограммов.

Одним из наиболее интересных моментов тренировок в скафандре было обучение выполнению аварийного выхода из космического челнока. Было восемь различных способов, включая выход экипажа, пристегнутого ремнями безопасности, на стартовой площадке в полном одиночестве; выход на стартовой площадке вместе с командой закрытия; выход во время полета после запуска и даже спуск обратно на Землю после прыжка с парашютом из орбитального корабля. Для каждой из этих восьми ситуаций были разработаны собственные, специфические процедуры безопасного выхода из орбитального корабля. В случае необходимости руководитель запуска или командир давали команду: «Выход, режим 1!» или любую другую, в зависимости от ситуации, в которой будет находиться шаттл. Было пять запусков, когда двигатели шаттла были остановлены за несколько секунд до старта, что заставило экипажи совершить аварийный выход из шаттла. К счастью, в каждом случае обошлось без происшествий, и астронавты смогли благополучно покинуть стартовую площадку.

За несколько недель до запуска мы вылетели на мыс Канаверал для проведения демонстрационного теста с обратным отсчетом времени. Мы тренировались внутри «Индевора», когда он был на площадке. После того, как номинальные процедуры были закончены, директор по запуску отдал команду: «Выход, Режим 1!», что означало, что мы должны выйти из орбитального корабля без посторонней помощи, а затем самостоятельно спуститься вниз. В верхней части стартовой площадки стояли четыре корзины из проволочной сетки, каждая размером с холодильник, и мы заползли в них по двое, опустив щитки и заблокировав их, а также активировав аварийные кислородные баллоны. После того, как вы оказывались в корзине вместе с коллегой-астронавтом, тот, кто был сзади, ударял по плечу того, кто был впереди, и он, в свою очередь, наносил удар по большой гильотинообразной ручке, которая перерезала страховочный трос, и корзина летела вниз с высоты нескольких десятков метров и затем (с двумя нервничающими астронавтами внутри) благополучно приземлялась в большую яму с песком. Ну что тут могло пойти не так?

После этого мы бросились к ожидающему нас бронетранспортеру M113, за рулем которого должен был быть я, при этом мне приходилось постоянно высовывать голову из люка надо мной, чтобы видеть, куда мы едем. В сущности, внутри этого старого армейского танка отсутствовала дальность видимости, поэтому мне пришлось ехать стоя. В тот момент наши щитки все еще были опущены и закрыты, чтобы не дать нам погибнуть от токсичного газа после побега из горящего шаттла. Примерно в полутора километрах от нас находился подземный бункер, в котором мы должны были укрыться и ждать дальнейших инструкций. Предполагалось, что шаттл взорвется, а мы (вероятно) будем в безопасности и так далеко от места катастрофы, что НАСА объявит, что опасность миновала, и за нами приедут.

В день демонстрационного теста с обратным отсчетом времени мы, одетые в «тыквенные костюмы», выполнили действия по команде: «Выход, режим 1!», забрались в корзины и перерубили страховочный трос, несмотря на то, что корзины были очень прочно прикреплены. Но они соскользнули вниз всего лишь на несколько сантиметров. Видимо, поездка по 90 метровой канатной дороге не входила в число тех сумасшедших рисков, которым НАСА было готово подвергнуть нас в тот день, поэтому мы вылезли из корзин, спустились на лифте и направились к М113.

Когда мы забрались в старый БТР, товарищи по команде начали посмеиваться надо мной, потому что все они уже проходили эту тренировку раньше. Я был единственным новичком, и моя работа состояла в том, чтобы вести эту чертову штуку, у которой была ручка управления для каждой руки: левая контролировала левые гусеницы, правая – правые гусеницы. Обе ручки «вперед» = M113 вперед. Левая «вперед» и правая «середина» = M113 поворот направо, и так далее. Я двинулся, как мне показалось, в нормальном темпе, обе ручки были частично выдвинуты вперед, и машина, соответственно, неуклонно двигалась вперед, но все продолжали посмеиваться. Наконец, кто-то сказал: «Отойди в сторону, я покажу тебе, как это делается», – и быстро двинул обе ручки вперед. О, Боже, мы просто взлетели, яростно подпрыгивая по дороге. За нами летело огромное облако пыли. БТР переезжал растительный мир, как будто его и не было.

Это был взрыв, это была непривычная для меня техника вождения, но это был умный ход – так надо было бы действовать, если бы мы пытались убежать от горящей ракеты весом в два миллиона килограммов. Безусловно, лучше было ехать вперед на полной скорости и рассказывать всем встречным полицейским, которые пытались бы нас остановить: «Извините, офицер, нет, сэр, я не знал, как быстро я еду, но там космический шаттл вот-вот взорвется, позвольте мне ехать так быстро, как я хочу!»

Разобраться в устройстве космических костюмов и ремней шаттла, пристегиваться в кресле и сидеть за рулем бронетранспортера – это было потрясающе. К счастью, эти сверхнервные тренировки так и не потребовались мне в реальной жизни, хотя, конечно, это было круто.

Бытует мнение, что быть астронавтом – это круто. Вы носите скафандры. Пилотируете сверхзвуковые самолеты. Летаете на ракетах. Перемещаетесь по воздуху, как Супермен. Едите мороженое для астронавтов (принимается, хотя на самом деле не совсем так). А когда разговор заходит о профессиях, цитируете фразу из удивительного рекламного ролика AXE: «Никто не сравнится с астронавтом». Однако в нашей работе есть несколько моментов, которые нельзя назвать «крутыми», и один из них – это тот миг, когда кто-то из нас испытывает потребность сходить в туалет в самое неподходящее для этого время.

В фильме «Парни что надо» есть очень забавная сцена, когда Алан Шепард уже находится на стартовой площадке. Он готов к запуску, который вдруг снова и снова откладывается. А потом еще немного задерживается. Предполагалось, что будет пятнадцатиминутный суборбитальный полет, поэтому некоторые непредвиденные обстоятельства не были запланированы. В фильме специально показана красивая нарезка сцен, в которых присутствует вода: мужчина, пьющий кофе; пузырьки воды в кулере; люди, которые идут в туалет, и затем испытывающий страдания Шепард, которому нужно выйти по нужде. И наконец, Гордо Купер, сотрудник наземной космической службы, отвечающий за ведение переговоров с астронавтом, облегчает муки Шепарда, сообщая ему по радиосвязи: «Получено разрешение намочить подгузник в любое время!» Но на самом деле тогда никаких подгузников не было! Никто даже и не думал, что они потребуются в таком непродолжительном полете.