Бывший подмастерье очень изменился. Она уже успела позабыть, как скучно и дешево другие мужчины выглядят на фоне Пагано Дориа. Шрам на лице выделялся более отчетливо, чем ей запомнилось; и вообще, Николас казался каким-то озабоченным и слишком серьезным. Катерина невольно сморгнула слезы и шмыгнула носом, потому что как-никак Николас был частью родного дома… Однако выглядел он в точности так, как предупреждал ее Пагано, то есть как человек, вполне способный отослать ее домой во власянице и с поясом целомудрия. Звучало не слишком приятно… В старые времена весельчак Николас наверняка с удовольствием включился бы в игру, чтобы подшутить над матерью. Но теперь все было не так, как прежде…

Катерина взглядом проводила их со священником, затем поднялась по ступеням и в скверном расположении духа вошла в дом, а когда Пагано высказал недовольство, она ответила ему какой-то колкостью. Зачем ему вообще понадобилось встречаться с фламандцем?!

Ответ оказался скучным и неинтересным. Николас зашел совершенно неожиданно, желая купить часть груза, который вез Пагано. Выяснилось, что он вполне может остаться во Флоренции на все Рождество, но это ничего не меняет. Все равно праздновать Пагано с Катериной будут вместе и пригласят лучших друзей. И если Катерина не станет снимать вуаль, то он возьмет ее с собой, когда станет наносить визиты. У него множество друзей, которые будут рады познакомиться с ней. Будет музыка и выступления мимов. Будут балы и пиршества. Пусть только она никуда не ходит в одиночку, в особенности в такие места, где может встретиться с Николасом.

Вечером жених принес ей браслет, а еще марципанов, и собачку, и платье, которое она будет носить лишь при нем одном, как только у нее грудь станет чуть попышнее. Катерине понравилось, когда он ей это показал и погладил по груди. Прежде чем лечь в постель, она опять приняла горячую ванну и новые лекарства, которые аптекарь доставил вместе с духами. Теперь уж она догадалась, для чего они нужны и, конечно, не стала возражать. Порой после ухода няни она еще раз вставала с постели и пила их опять…

К этому времени о присутствии загадочной незнакомки в вуали в доме Пагано Дориа стало известно Николасу по той простой причине, что он приказал наблюдать за особняком. Женщина его ничуть не заинтересовала. Что же касается планов Пагано Дориа по отношению к компании Шаретти ― то это было совсем иное, и Николас старался во всем проявлять бдительность. Парусник уже полностью укомплектовал команду, и груз у него был другой, чем у Николаса, так что тут соперничества возникнуть не могло. Но когда он стал набирать свой экипаж, то постарался убедиться, чтобы никто из матросов не был связан с Дориа. И он взял лучших советников ― Мартелли, Нерони, Корбинелли, которые должны были помочь ему с поиском нужных людей, вплоть до маляров и плотников.

Внешняя угроза, пусть даже слабая и нереальная, помогла сплотить маленькую группу. Также она скрыла за собой куда более важные проблемы. Об одной из этих проблем уже говорил Юлиус: позиция Николаса в качестве главы компании была чистой формальностью. Власть принадлежала ему лишь номинально, поскольку он был мужем Марианы. У него оказалось немало задумок, которые пришлись остальным по душе, однако, судя по всему, основным талантом фламандца было изощренное планирование, и порой это приводило к неприятностям, так что даже Мариана сомневалась, в состоянии ли он контролировать собственные способности. Николас прекрасно сознавал, что именно поэтому Тоби и Юлиус ходят за ним по пятам, как сторожевые псы. Что бы он ни выдумывал, какие бы планы ни строил, ― он не должен больше никого убивать. Честная сделка…

И вот теперь фламандец должен был показать, на что способен, с одной стороны принимая меры против Пагано Дориа, а с другой ― осиливая неподъемное бремя полного оснащения торговой морской экспедиции. Это была совершенно новая и неизведанная для него область, однако стоило ему в это ввязаться, как Николас увлекся настолько, что совершенно позабыл о прежнем своем желании произвести впечатление на окружающих. Он даже не подозревал, что именно его бодрость духа и самоуверенность заражали окружающих и заставляли следовать за ним.

Он платил экспертам и своими вопросами досуха вычерпывал их познания. Бывший подмастерье пытался всему научиться из первых рук. Людям нравилось обучать его. Он ото всех принимал советы. Целый день он провел в сухих доках Пизы, болтая с плотниками. Он изучил запасы зрелого дерева в цитадели и посмотрел, как сплавляют свежесрубленный лес по реке Арно, собственноручно потрудился с пилой и рубанком, и наконец стал знатоком тканей.

Николас заглядывал в печи и подолгу болтал с хлебопеками и мыловарами. В облаках пыли он вел беседы с каменщиками, говорил со стариками, чьи руки были скрючены от тяжелой работы и учился упаковывать груз. Он отыскал таверны, любимые моряками, и там пил и ел ливерную колбасу, и болтал о погоде, течениях, о местах стоянки, об игорных домах и борделях. Он узнал, кто принимает взятки в портах, разведал о существовании повсеместной войны между гребцами и матросами, а также получил немало полезных намеков насчет возможных несчастных случаях: к примеру, как ночью можно незаметно скинуть человека за борт.

Фламандец напрашивался на обед к людям, владевшим за городом землей, и смотрел, как давят вино. Немало разных сортов ему довелось отведать, прежде чем он отобрал бочонки, которые повезет с собой на продажу, а также вино для команды и особые кувшины, предназначенные для подкупа и подарков. Договорился он и о том, чтобы взять на борт свиней, кур и овец, которые понадобятся в первые дни путешествия. Кока он нашел на пирушке после петушиных боев, а горниста ― на свадьбе. С монной Алессандрой он говорил о шелке…

Разговор, разумеется, начался с других вещей. Николас узнал, что монне Алессандре еще не было тридцати лет, когда супруг ее, Маттео Строцци, умер в изгнании, и оставил жену с пятью маленькими детьми на руках, причем двое сыновей и по сей день пребывали в ссылке.

Чтобы помочь детям обустроиться в жизни, понемногу она распродала все владения Маттео, его земли, дома и виноградники, оставшись лишь с этим жалким домишком, в котором не было и десяти спален. Старший сын, умница, служил у кузена своего отца в Неаполе. Лоренцо, бедняжка, тосковал в Брюгге. Впрочем, всем известно, как добра к нему была демуазель де Шаретти…

Николас что-то пробормотал в знак согласия. Он был хорошо знаком с бедняжкой Лоренцо. Также он помнил Катерину, дочь монны Алессандры, которая вышла замуж за Марко ди Джованни да Паренти, торговца шелком.

Монна Алессандра кивнула. Тот самый Паренти… Мнит себя философом, но, по крайней мере, очень богат. Его дед нажил состояние, торгуя доспехами. Но все-таки эта новая знать ― сплошные выскочки. Будь у Катерины приданое побольше, она могла бы выйти замуж за аристократа. Только откуда взять деньги? Вспомнить хотя бы усадьбу, которая она продала этому злодею Никколини. Чего там только не было… Масло, вино, кукуруза, немного ячменя, орехи, хорошая свинина. Иногда он присылал ей кое-чего по мелочи, и монна Алессандра еще должна была чувствовать себя благодарной. А ведь он ничего не сделал, чтобы помочь ее сыновьям в изгнании. Каждый день в Пуццо Латико ей приходится вручную обрабатывать тутовые деревья, покупать семена, а по весне ― яйца шелкопряда…