– Все было банально, – начала, между тем, Кэт, – моя подруга влюбилась в обычного клерка, – она скривила лицо, и эта ее гримаска резанула Артура по сердцу (он думал, Кэтрин другая: не презирает тех, кто ниже по статусу. Он не мог настолько в ней ошибиться! Или мог?) – и попросила меня пойти с ней на праздник в деревню...

Артур слушал, но как-то вполуха: ныло в груди и шатало его не только от качки – все внутри сделалось странно пустым. Ему показалось, он утратил жизненную опору, что держала его все это время...

– Ты вообще меня слушаешь? – возмутилась мисс Аддингтон в какой-то момент.

– Да, конечно, тот странный кок рассказал тебе о каком-то убийстве, после умер, и все говорили, что он не мог заходить на камбуз на рассвете, тогда как ты видела его там.

– Вот! – Кэтрин вскочила с постели. – Это и есть самое интересное. Знаешь, о чем я подумала в тот момент?

– О чем же?

– О том, что на камбуз входил его призрак.

– Призрак? – Артур хмыкнул, впервые развеселившись. – Ты ведь знаешь, что призраков не существует. Даже призрак Темного дома оказался всего-то лишь человеком.

Девушка возразила:

– Но и в цветок папоротника мы тоже особо не верили, однако я видела, как он цветет в ночь летнего солнцестояния. Я ведь рассказывала тебе...

– Рассказывала...

– Но ты мне не веришь?! – Кэтрин ткнула Артура в грудь маленьким кулачком. – Думаешь, я все придумала, так? А как же Эвелин Джексон, она тоже видела этот цветок.

Артур не хотел злить собеседницу, но по справедливости был обязан сказать:

– Иногда при недостаточном количестве кислорода – а вы были заперты в трюме «Justine“ – людям, я слышал от доктора Фергюссона, начинает мерещиться всякое.

– Так мне примерещилось?! – в сердцах выдала Кэтрин так громко, что Артур, подавшись вперед, зажал ей ладонью рот.

Она дернула головой и вцепилась в его крепкие пальцы в тщетной надежде справиться с его хваткой. Но лишь напрасно метала глазами готовые испепелить его молнии...

– Не кричи, умоляю, – очень тихо попросил ее Артур. – Будет лучше, если другие на корабле не узнают, что ты... девчонка. – Он улыбнулся, понимая, что она готова привести сотню доводов супротив его нежеланию обнародовать ее пол, а потому привел свой единственный против них всех: – У нас нет для тебя женского платья, а ходить в этой ужасной одежде по палубе на глазах у двух десятков мужчин ты точно не будешь.

– Уже ходила и стану снова, – огрызнулась девушка.

– Нет, не станешь. – Артур невозмутимо покачал головой. – Я скорее запру тебя в этой каюте, чем позволю кому-нибудь глазеть на тебя.

Их взгляды схлестнулись, карий и голубой, карий у Кэтрин и голубой, словно море, у Артура. И Кэтрин вдруг спасовала: первой отвела взгляд и провела ладонями по своим обтянутым бриджами бедрам. Может быть, в самом деле вдруг осознала, насколько неподобающе леди она выглядит...

– Не думала, что ты станешь таким... правильным и... противным, – выдала она через силу. И, вернувшись к постели, плюхнулась на матрац.

Ее слова опять укололи его. Правильно говорят: больше всего ранят близкие люди.

– Я просто хочу позаботиться о тебе.

– Тогда не запирай меня, словно пленницу!

– Кэт, – произнес он так мягко, как только умел, – я хочу тебе счастья.

– Я была счастлива, пока не попала на этот корабль.

– Ну конечно, умирая от обезвоживания в океане, ты была счастлива... Кэтрин, не веди себя, как ребенок. Ты знаешь, что я твой друг!

– Был когда-то.

– И остаюсь им.

– Я не заметила.

– Да ты просто невыносима. С тобой невозможно говорить на серьезные темы!

– Отчего же, давай обсудим теорию эволюции Дарвина. Тема очень даже серьезная, как на мой взгляд!

Артур покачал головой, признавая свое полное бессилие в этой нелепейшей перепалке.

– Я напишу твоим родителям, Кэтрин, – произнес он. – Как только мы сойдем в Кардиффе, я отправлю письмо с посыльным. А мы сами отправимся следом, но лишь приведя тебя в должный вид... Не хочу, чтобы миссис Аддингтон или твоего отца хватил при встрече удар.

И лицо юной упрямицы дрогнуло, сердитое выражение сменилось печалью.

– Пожалуйста, не пиши им, – попросила она, – вдруг они даже не знали, что я пропадала.

– Такого не может быть, Кэтрин. Тебя нет четвертые сутки – они точно извещены и места себя не находят!

– И все-таки не пиши. Я лучше вернусь в пансион! – И совсем умоляюще: – Отвези меня в пансион, Артур, очень тебя прошу.

Его сердце не было каменным, и при виде умоляющих глаз мисс Аддингтон дрогнуло, словно было отлито из воска, а ее глаза обладали огненной силой.

– Хорошо... я не стану писать, но это неправильно, Кэт. Надо каким-то образом объяснить твое нынешнее отсутствие!

Девушка на секунду задумалась, должно быть, решая непростую эту задачу.

– Ты напишешь письмо, – наконец сказала она, – но отправишь его миссис Джексон в Уиллоу-холл. Уверена, что она не откажется нам помочь! А лучше, я сама напишу. Принеси мне перо и бумагу!

Артур не знал, что задумала эта девчонка, но говорила она таким повелительным тоном, что он, молча кивнув, покинул маленькую каюту и отправился добывать бумагу и отточенное перо.

Артуру не спалось, он ворочался из стороны в сторону в тщетной попытке забыться хотя бы на время. Хоть на время перестать думать о той, что практически чудом оказалась на их корабле... На его, Артура, корабле. И он все гадал, было ли это даром судьбы или только ее дерзкой насмешкой... Он гадал, почему вообще должен тратить время на сон, когда можно было бы наслаждаться обществом Кэтрин. Пусть даже и спящей...

Быть может, это его единственный шанс увидеть ее просто Кэтрин, без всяких там «мисс» и «будьте добры». Без условностей, как и было то в детстве... Но не мог же он просто войти к ней в каюту и...

Артура бросило в жар. Он измаялся на своей узкой кровати и вскочил на ноги, как ошпаренный. Накинул сюртук и вышел на палубу. Удивился такому привычному, но равнодушному сиянию звезд: казалось, они, отражая его беспокойство, должны были бы либо вовсе потухнуть, либо мигать в каком-то беспорядочном ритме, точно так же, как билось и ухало его сердце.

Но нет, все было обычным, разве что он изменился...

– А это вот Орион, – услышал он голос с кормы. – Одно из самых красивых созвездий на небе! В ясные ночи можно посчитать все его звезды.

– А много их?

– Больше сотни, пацан. Больше сотни сияющих звезд! И все они наши.

Артур узнал голос Роба Барнса, одного из матросов, а вот второй голос... Услышав его, молодой человек ринулся на корму, не разбирая дорогу. За штурвалом действительно стоял Роб, а у бушприта, глядя на небо, стояла фигурка в мальчишеском одеянии. Кэт!