Мои личные сомнения никого не волновали. Саблин бы точно не понял этого. А музыку пока что заказывал он. Мы же, остальные, плясали под его дудку.

Чем дальше я шёл, тем сильнее распекал себя за то, что ввязался в это безнадёжное мероприятие. Да, без меня Краснов и его приятели гарантированно сгинули бы в Зоне – тут к бабке не ходи. Но, собственно, почему я за них впрягся? Ведь они были для меня абсолютно посторонними людьми – не сваты, не братья. Да и я для них был всего лишь пустым местом.

Болото и его сдохший обитатель остались позади. Мы топали дальше уже по сухой почве. Впереди нас ждали ещё километры и километры пути.

Мне довелось однажды увидеть карту с нанесённым на неё ареалом Зоны. Я запомнил, что она выглядит кляксой с толстым пузатеньким основанием и тонкой закорючкой на конце. Если верить той карте, площадь Зоны была не велика: за несколько дней её якобы можно было пересечь по периметру. Но фактически всё обстояло несколько иначе. Зона уплотнила расстояния, причём намного больше, чем могло казаться. Не хватило бы и года, чтобы обойти её территории вдоль и поперёк. К тому же каждая Перезагрузка обязательно вносила свою лепту. Так что все знали, что постепенно Зона растёт, пусть и не трогая пока Большую землю. Мне всегда было интересно, за счёт чего происходил этот прирост. Стоп, вру – плевать я хотел на эти знания. Пусть яйцеголовые ищут разгадку.

Зона меня интересует в первую очередь как источник средств существования. А что касается её загадок… Меньше знаешь – крепче спишь. В моей жизни и без того хватало бессонных ночей. Например, когда меня с треском выгоняли со службы, я месяц ходил словно сомнамбула. Спал я тогда по два-три часа в сутки. Просто удивительно, как не запил от отчаяния.

Я с детства бредил военной службой. Отец мой был офицером, ушёл в отставку майором. Я пошёл по его стопам. Закончил то же училище. Мечтал стать генералом.

Тот трагический случай в карауле поставил крест на моих планах.

На гражданке выяснилось, что моих умений слишком мало для того, чтобы найти нормальную работу. Я был грузчиком, сторожем на стоянке, охранником в торговом центре, даже пластиковую посуду продавал… А потом мне надоело еле сводить концы с концами. Я отправился в Зону, в свой первый поход. Сначала с Пломбиром, но ему быстро надоело со мной цацкаться: мол, ничего ты не знаешь, ничего не понимаешь, путаешься под ногами… Кому нужна такая обуза?

Оказывается, кое-кому нужна была. Уже потом, гораздо позднее, я узнал горькую правду о том, что меня втёмную использовал улыбчивый и добродушный сталкер с умилительным прозвищем – Ёжик. Он выглядел самим воплощением надёжности, отвечал за каждое слово, говорил, что научит меня всему и вся.

На деле вышло, что меня вели на убой, планируя с моей помощью обезвредить опасную ловушку аномалии. Я должен был по неопытности и дурости добровольно полезть в неё и обезвредить ценой собственной жизни. А Ёжик получил бы доступ к дорогостоящему артефакту – «барабульке».

Подобный трюк он проделывал прежде не раз.

Я поддался обаянию Ёжика, поверил в его особое расположение ко мне, решил, что этот бывалый сталкер и впрямь ищет ученика и помощника. Я даже гордился оказанной честью. Мол, не каждого выберет в напарники столь опытный ветеран.

Тогда мне просто повезло. Да-да, это было именно везение, хотя некоторую роль сыграла та самая пресловутая чуйка. В последний момент меня охватило сомнение. Это длилось недолго: секунду или две. Я почувствовал лёгкий морозец на коже, но не смог правильно истолковать свои чувства.

В ту роковую минуту в аномалию влетел здоровенный пасюк, убегающий от мутировавшего хряка. Кабаны и прежде считались одними из самых опасных животных: его не так просто убить, а разъярённый он превращается в машину смерти. Зона же превратила секача в нечто совсем уже монструозное. И это нечто погналось за спасшим меня тогда пасюком.

Порождения Зоны не всегда чувствительны к аномалиям. Они попадают в ловушки так же часто, как и люди.

Пасюк на огромной скорости влетел в «микроволновку». Та врубилась мгновенно, «прожарив» крысу как хороший стейк.

На пару с Ёжиком мы утихомирили секача. Потом мой наставник пошарил по округе и, виновато разводя руками, сообщил, что ничего нет: аномалия оказалась пустышкой.

Через неделю я узнал, что Ёжик толкнул Сидору найденную в «микроволновке» «барабульку». Об этом мой крутой учитель проболтался по пьяни. Он презрительно насмехался надо мной, называл лохом.

Я навёл справки о Ёжике и открыл для себя пугающую статистику смертных случаев среди его напарников. Сложив один к одному, я сделал соответствующие выводы.

А вообще, если бы не Пломбир, я загнулся бы в первый же самостоятельный выход. Но он пожалел меня тогда, взял шефство и действительно научил всему. Жаль, что ему в итоге не повезло. Зона дозирует удачу маленькими порциями, и лимит этот быстро заканчивается.

С Ёжиком же приключилась странная история: он исчез. Поговаривали, что видели его среди хантеров, но это были всего лишь слухи. Но я не удивился бы, встретив однажды Ёжика среди них. Среди таких, как они, ему самое место.

– Слушай, а почему тебя Торпедой назвали? – спросил Краснов, прервав мои размышления.

– Что? – встрепенулся я, не сразу сообразив, что вопрос адресован мне.

Это, кстати, хреново. Вот так задумаешься и не заметишь, как влетишь в аномалию. Нельзя с загруженной башкой переть по Зоне. А то придёт по твою душу не маленький волчок, а вполне приличных размеров амба. И тогда всё: и комедия, и финита – и прямо в одном флаконе.

– Говорю, откуда погоняло твоё взялось – Торпеда? Ты ж вроде не из мореманов будешь.

Я усмехнулся:

– В честь любимой женской команды по гандболу.

– По ганд чему? – переспросил Филипп, идущий за нами.

Краснов не обратил на него внимания.

– Поясни, – не понял он.

– Да пошутил я. Меня так ещё в школе прозвали. Плавал я хорошо. Быстро, как торпеда. Вот и приклеилось.

– А вот я хреново плавал, – вздохнул Краснов. – Как топор. У нас в институте на втором курсе была «физ-ра» в бассейне.

– Погоди, я ж думал, что ты тоже из наших – вояк бывших, – перебил я.

– А меня в армию лейтёхой-двухгодичником взяли после института. А так-то я по образованию трудовик. Серьёзно – учитель труда, – видя мой ошарашенный взгляд, пояснил Краснов. – Погоди, про бассейн доскажу. В общем, плавал я ужасно. А мой кореш с другого факультета – тот был, прямо как ты: в воде – словно рыба. Ну я и попросил его вместо меня в бассейн походить. Там каждый раз заплывы на оценку были. Я ему и говорю: «На троечку проплыви. Мне хватит». Он кивает – мол, всё понял. Я на другой день в институт прихожу, а одногруппники на меня пальцем показывают и ржут. «Чего случилось?» – спрашиваю. А они отвечают: «Да кореш твой вчера постарался. Лучше всех дистанцию сто метров проплыл. Так что готовься – тебя на соревнования отправляют!»