Алькальд приготовил револьвер и осторожно выглянул из зарослей. На краю полянки он увидел белого мужчину, сидевшего у костерка. Чуть в стороне возвышался свежий могильный холмик. Это был Батяня, который совсем недавно похоронил своих боевых товарищей. Старик хотел незаметно подкрасться к нему. Однако тот неожиданно обратился к Корсеге. «Опустите свой револьвер и идите сюда. Я не сделаю вам ничего плохого», – сказал тот, даже не оборачиваясь. Габриэль, поколебавшись, приблизился к неизвестному для него мужчине. Оружие он опустил, но совсем прятать не решился.

Батяня не собирался оказывать сопротивление или удирать. Все это было в сложившейся ситуации неуместным. Лавров заговорил со старостой по-испански:

– Я не собираюсь причинять вам вред. Я просто скорблю по своим погибшим друзьям, – он кивнул в строну холмика, – и готовлю скромный ужин.

В костре можно было различить несколько запекавшихся ракушек моллюсков.

– Кто вы такие и зачем вы прибыли на остров? – напрямую без обиняков спросил старик.

– Ваши уже знают, что мы украинские бизнесмены, – стал придерживаться Андрей прежней легенды. – Вышли на катере в море, снесло течением и прибило к острову. Узнали, что здесь есть русские, которые потерпели авиакатастрофу. Захотели обязательно им помочь…

– Если вы бизнесмены, то откуда у вас при себе оружие? – поинтересовался местный, указывая на спецназовский автомат «Кедр», имевшийся у «украинского бизнесмена».

Батяня принялся вытаскивать ножом из костра моллюсков и по ходу дела давал старосте объяснение по поводу оружия:

– Ничего удивительного в этом нет. В вашей стране сейчас идет гражданская война. Пока политики воюют между собой, голову подняли преступники. Банды орудуют везде – и на материке, и на море. Морской разбой сейчас процветает. Отправляться в море без оружия слишком опасно. Поэтому мы и вооружились. И как оказалось, сделали это не зря.

Лавров почти полностью без ущерба для легенды об «украинских бизнесменах» рассказал Корсеге о недавнем бое с бандитами. Поведал и о смелом поступке похищенной из деревни девушки. Рассказ заставил алькальда признаться, что он приходится дедом этой отчаянной молоденькой жительнице деревни. Он даже расплакался от сожаления, что сам не сумел уберечь внучку от похитителей. Батяня поедал моллюсков и успокаивал старика, обнадеживая его, что девушка осталась жива и здорова.

– Послушайте, – после некоторой паузы промолвил Габриэль. – Вы бы могли помочь нам, а мы помогли бы вам. Вы наверняка хотите отомстить за гибель своих друзей. Я же хочу вернуть внучку и русского дипломата, похищенного вместе с ней. Давайте же объединим наши усилия! Поможем друг другу, а затем бросим все силы на помощь русским с потерпевшего крушение самолета.

Андрей внимательно слушал старика и размышлял, взвешивая все «за» и «против» подобного союза. Безусловно, такой союз отнимал бы у него часть самостоятельности в действиях. Но, с другой стороны, Батяня, потерявший в бою всю мобильную группу, фактически получал под свое начало целую деревню. Боевые умения односельчан алькальд успел расписать во всей красе. В конце концов, тот факт, что нападение на рыбацкий поселок было отбито малыми силами с потерями только среди бандитов, говорил о многом. Миссия, возложенная на Лаврова Москвой, должна была быть выполнена. Сотрудничество с рыбаками давало лишние возможности для ее выполнения.

На этот раз паузу выдержал «украинский бизнесмен». Не хотелось, чтобы его согласие выглядело так, будто он только и ждал подобного предложения от местных. Затем Батяня заявил, что согласен помочь местным и уже имеет план действий. Глаза старосты тут же радостно заблестели. Он готов был выслушать и обсудить подробности плана.

Остатки группы во главе с Хуаном Эскабальдо всю ночь прятались на северо-западной части побережья острова. Именно там, среди джунглей, они нашли несколько скальных уступов, которые образовали нечто похожее на пещеру. Именно она и была выбрана в качестве места для ночлега. Утром порученец отправил нескольких человек раздобыть что-нибудь съестного. Война войной, а есть хотелось и бандитам, и пленникам. Последних в то утро особо не терзали. Отношение к ним было более-менее сносным. Опять-таки в фаворе был русский дипломат. Даже самый последний урод был с ним очень вежлив и обращался в случае надобности на «вы». К тому же Сергей Ткачев даже не был связан. С Есении же веревку не снимали даже тогда, когда ей нужно было отойти в кустики. Более того, ее сопровождал один из громил. Девушка по сравнению с предыдущим днем вела себя иначе. Ее словно подменили. Она не пыталась вырваться и удрать, хотя хорошо знала здешнюю местность. Что-то ей мешало это сделать и превратило тигрицу в покорную овечку. Впрочем, после вчерашнего полного угроз разговора бандитов с ней изменения в поведении креолки могли быть вполне объяснимыми. Хозяева положения церемонились лишь до такой степени, какая была им выгодна. А уж за хлопоты, что им доставила девушка, ее готов был пристрелить каждый – нашелся бы только повод!

Добытчики вернулись с несколькими подстреленными птицами. Они почему-то называли их куропатками, хотя на куропаток они ничуть не были похожи. Впрочем, ораву голодных мужиков такие вопросы занимали меньше всего. Они радовались самому факту, что появилась возможность закинуть в рот что-то более существенное, чем бананы. Громилы быстро ощипали и разделали птиц, развели костер и принялись жарить добычу на кольях. Вместо соли использовали морскую воду, которой регулярно поливали жарившиеся на огне тушки. Мужчины с нетерпением ожидали, когда еда будет готова. Заложники слушали их болтовню, а запах готовящихся птиц щекотал им ноздри. Не было никакой определенности на счет того, покормят ли бандиты похищенных или же оставят голодными.

Когда «куропатки», наконец, были готовы, бандиты налетели на них, как голодные собаки. Схожесть с собаками наверняка была бы еще большей, если бы процесс деления еды не контролировал Хуан. Он все-таки держал их в определенных рамках. Приказал выдать заложникам по кусочку мяса, что и было сделано. Если Ткачев ел своими руками, то Есению один из верзил кормил, нанизав мясо на прутик. Это безумно злило девушку, но она была вынуждена терпеть унижение, чтобы подкрепиться и восстановить силы. Поэтому и на дикий хохот, которым сопровождалась кормежка, она старалась не обращать внимания. Русский пытался что-то сказать, призывая бандитов быть цивилизованными. Порученец в ответ на это подошел к Сергею почти вплотную и прошипел, брызгая слюной: «Если мы тебя здесь обхаживаем, это вовсе не значит, что ты можешь нам указывать. Заткнись и ешь, если хочешь, чтобы все было цивилизованно». Атташе осекся и отвел взгляд в сторону. Эскабальдо злорадно улыбнулся и, прожевывая мясо, обратился к своим подельникам.

– Как только мы закончим завтрак, – проговорил он, – нужно будет приступать к работе. Вы все помните, что во время последнего радиосеанса приказал делать дон Гарсия?

– Вроде и помним, – отозвался один из громил. – Но повторить еще раз не мешало бы. А то вдруг вчера, после той суматохи, мы что-то неправильно поняли.