– Что-о-о? – лорд было замахнулся, но в последний момент смог взять себя в руки.

Стражник ему еще пригодится. Нельзя настраивать Скотта против себя.

Развернувшись, Вальтер вернулся в дом. Тяжело дыша, он принялся расхаживать по комнате, желая выпустить скопившуюся в нем злобу.

Стражник стоял на пороге, наблюдая за этим.

– Расскажи в подробностях, как это произошло, – наконец обратился к нему бастард.

Готовый к такому вопросу, Скотт изложил ему все, что видел сам.

– И как выглядел этот храмовник, который увел Лину? – чувствуя неладное, уточнил бастард.

– Мужчина, вполне обычный, – покачал головой Скотт. – Темные волосы, прямой нос, широкие скулы и мелкие морщинки на щеках. Он бы показался мне вполне добродушным, если бы только не его настороженность. Другой храмовник назвал его господином Томасом.

Томас… Вальтер не слышал это имя прежде, но Скотт не зря занимал свою должность. Наблюдательности ему было не занимать, и сейчас стражник довольно четко описал того, кого сам бастард видел утром возле своего дома.

Проклятье! Это не могло быть простым совпадением, а значит, девчонку нужно спасать. Вот только как?

Сам Вальтер, будучи незаконнорожденным, даже и близко не лез в отношения короля и чистильщиков, и потому не владел никакой информацией, способной помочь делу. Впрочем, принц так же едва ли смог бы чем-то быть полезным – церковь всегда тщательно оберегала свои секреты, не слишком доверяя короне.

Давным-давно, еще до костров, монархи больше полагались на магию ведьм, чем на веру. Ведьмы служили при дворе, защищая корону, создавая различные амулеты и карая врагов. Да чего уж там, весь дворец до сих пор был насквозь пропитан старой магией, как и сам трон, занять который мог лишь тот, в ком текла кровь древних королей.

Однако все изменилось, когда к власти пришел прадед Кэриаса.

Оставшийся сиротой в раннем детстве, он был воспитан храмовником, что заложил в него аскетизм, нравственность на уровне фанатизма, а еще нетерпимость к любой магии. Заняв трон, новоявленный король ужесточил законы, придав им куда больше церковности, а также дал храмам оружие и власть, которых им так не хватало. Тогда-то и появились первые чистильщик. И тогда же, ведьмовство стало караться смертью.

Народ, всегда боявшийся магии, как любые простые люди обычно боятся неизвестности, горячо поддержал церковь. Добропорядочные подданные сдавали своих соседей в руки чистильщиков, искренне веря, что делают лишь лучше, и так, за каких-то пару десятилетий, большинство ведьм сгорело на очистительных кострах, а остальные научились скрывать свой дар.

Дед Кэриаса не поддерживал политику своего отца, но, заняв трон, оказался не в силах что-либо изменить – к этому времени храм получил столько власти, что стал независим от короны.

Вальтер, как незаконнорожденный, всегда презирал храмовников, ведь из-за их законов король вынужден был держать наличие сына в строжайшей тайне. Жаль только, что остальной народ уважал и верил в чистильщиков.

– Что будем делать? – спросил стражник, когда молчание Вальтера затянулось. – Лина в опасности, да?

– Я сделаю все сам, – стиснув зубы, ответил Вальтер. – Ты можешь идти.

Скотт какое-то время еще помялся на пороге, но все же отправился домой. В конце концов, там его ждала жена.

Бастарду нужна была помощь, но он не мог ее себе позволить – совсем скоро с него спадет личина, а объяснять стражнику, почему вместо брата ведьмы с ним отправился принц…

А то, что Вальтер отправится в храм, он знал точно – если до полуночи ведьма не вернется, то плевать ему на все остальное.

Он ее спасет. А тело Кэриаса даже поможет ему в этом.

Ведьма не пришла, хотя Вальтер до последнего надеялся, что все обойдется.

Едва часы пробили полночь, он выскочил за дверь. Бастард уже сто раз хотел сделать это прежде, но убеждал себя подождать – нельзя было явиться в храм до тех пор, пока личина не рассеется.

Темной тенью Вальтер шел по улочкам города, пересекая дворы, держась грязных подворотен и тех мест, где не встретишь случайного прохожего.

Оказавшись у цели, бастард призадумался. Он не мог просто ворваться в храм, но и не мог оставить там Лину. Несколько раз он обошел здание кругом, прежде чем не нашел незаметный проход, позволивший ему проскользнуть внутрь.

К счастью бастарда, храмовники не так уж сильно заботились о безопасности – им некого было бояться.

Теперь оставалось лишь найти ведьму и вырвать ее из лап чистильщика.

Вальтер бесшумно прокрался по коридору, и этим вечером удача была на его стороне. Всего лишь с пятой попытки, он смог обнаружить девчонку.

Лина выглядела вполне себе целой, пусть и изрядно напуганной. Она сидела на стуле, а из ее глаз текли слезы.

***

Лина отчаянно боялась. Едва господин Томас увел ее прочь, она не находила себе места от пожиравшего ее страха.

А что если он знает о ее даре? Что если ее обвинят в ведьмовстве?

Лина не хотела сгореть на костре, а еще не хотела подвести принца, который доверился ей. Жаль только, что Вальтера спасти все равно не удастся. Фактически, он уже мертв, и это нельзя исправить, хотя бастард оказался совсем не так плох, как показалось ведьме поначалу.

– Я видел тебя утром, – процедил Томас, усадив девушку на стул. – Зачем ты следила за мной?

Лина промолчала. А что ей было сказать?

– Отвечай! – грубо воскликнул чистильщик.

Такой допрос был противен ему – он не считал приемлемым ни грубость, ни насилие, но сейчас иного выхода не видел.

Как бы это парадоксально ни звучало, но на самом деле Томас был славным малым. Он не только сжигал ведьм – он помогал сиротам, привечал бездомных, оставлял крупные пожертвования и вел весьма праведный образ жизни. Впрочем, это не мешало ему считать магию (и тех, кто ее носит) происками нечестивого, и бороться со всеми ее проявлениями. По крайней мере, до поры до времени.

Сидящая перед ним девушка не была ведьмой, и потому Томас, столь спонтанно решивший разобраться с ней, сейчас просто не знал, как ему поступить.