Они копошились друг на друге, изредка мелькали острые когти, однако подлинный ужас наводили их разверстые пасти – огромные на фоне мелких туловищ. Ярко-красные языки исследовали воздух в поисках добычи. И каждая пасть была утыкана несметным количеством зубов.

Обрадованный исчезновением спрайтов, Хрум высунулся из-за ворота – и тоненько взвизгнул.

– Все хорошо, – шепотом успокаивала его Дюжина, поглаживая по шерстке. – Они нас не видят.

Хотя могут услышать и почуять кровь.

Громила позади громко фыркнул, Пятак подавил испуганный вопль. Шуршание наверху смолкло. Дюжина обернулась, и от увиденного в жилах застыла кровь.

Громила рвался вперед, силясь протиснуться мимо Вьюги, но всякий раз упирался в ее круп. Пятак отчаянно натягивал поводья, но косолап, обезумев, таранил боком стену в попытке сбросить седока. По лицу Пятака струился пот, однако, несмотря на все его старания, Громила не унимался.

А потом случилось неизбежное. Задрав морду, косолап оглушительно заревел. Шорохи возобновились с удвоенной силой.

Скалопендры уже предвкушали пиршество. Плотоядно лязгая челюстями, они устремились вниз.

Дюжина выхватила топоры, чувствуя, как адреналин стремительно разливается по венам. Шестой замер с натянутым луком. Пятаку повезло меньше: чтобы просто усидеть на Громиле, ему требовались обе руки. С нарастающей тревогой Дюжина наблюдала за «слабыми звеньями», не в силах вымолвить ни слова. В следующий миг скалопендра, отделившись от стены, приземлилась аккурат на шею Громиле. Чудовищная пасть сомкнулась, и начался кошмар.

– Его укусили! – завопил Пятак, на его бледной щеке алела кровь косолапа.

Дюжина оцепенела от страха. Раздвоенные языки мелькали с бешеной скоростью. Почуяв добычу, скалопендры, оскалившись, спикировали вниз.

Глава 19

Оставив тщетные попытки усмирить Громилу, Пятак обнажил меч и яростно обрушил его на черные тени, которые сыпались с потолка. Скалопендры верещали, шипели, однако изловчились снова укусить косолапа.

Теперь к невыносимой вони примешивался запах крови.

Своды туннеля кишели зубастыми тварями, парочка плюхнулась на шею Пса. Дюжина разрубила их надвое и повернулась к товарищам. Пятак почти скрылся за темной пеленой извивающихся тел, Шестой посылал стрелу за стрелой, Громила ревел. Даже Вьюга утратила обычное хладнокровие.

– Сделай что-нибудь!

– Не могу развернуться! – исступленно рычал Пес. – Слишком тесно.

Он предпринял новую попытку, едва не раздробив ногу наездницы о склизкую скалу. Дюжина скорчилась от боли, но с губ не сорвалось ни единого звука.

Пятак завопил и выронил меч.

Не мешкая, Шестой соскочил с Вьюги, подобрал меч и, расчищая им путь, двинулся к Пятаку.

– Дюжина, спрайты! – бросил он через плечо.

Превозмогая боль, она принялась за дело. Троица парила прямо над ней в ореоле ослепительного пламени. Самое мерзкое, что спрайты снова хохотали вовсю.

– Перестаньте паясничать! – Дюжина грозно замахнулась на них топором. – Помогите Пятаку и Шестому!

Смех оборвался. Заводила по прозвищу Фитиль злобно сощурился. Не успела Дюжина и глазом моргнуть, как в нее прилетел огненный шар, чудом не задев Хрума.

– ДЮЖИНА! – разнесся по ущелью истошный крик Шестого.

Шар прожег шкуру насквозь, предплечье моментально покрылось волдырями. От боли Дюжина чуть не выронила топоры. Боль вкупе со смертельной угрозой усилили ее ярость. Девочка будто очутилась на краю пропасти, слепой гнев и отчаяние подталкивали ее к обрыву. Нечто грозное, сокрушительное распирало грудь в поисках выхода. Словно прорвало невидимую плотину: все тело пылало, кончики пальцев пульсировали. Взор заволокло алой пеленой, сквозь которую проступали ухмыляющиеся физиономии спрайтов. Дюжина воздела руку – взметнулся столп золотистых искр, полностью поглотивший Фитиля. Когда искры померкли, на лице смутьяна вместо ухмылки застыло недоумение.

Хрум победно распушил хвост.

– Защити их! – рявкнула Дюжина, борясь с неукротимым разрушительным гневом.

Долгую секунду спрайт смотрел на нее не мигая, потом поманил соратников. Втроем они устремились в самую гущу сражения. В мгновение ока над рекрутами возник непроницаемый купол из искр. Слизь зашипела, скалопендры, отпрянув, кружили по периметру в поисках лазейки.

При виде попутчиков у Дюжины упало сердце. Громила издох, из раны на щеке Пятака хлестала кровь. Сам он был близок к обмороку и буквально повис на товарище. Бледный как мел Шестой по-прежнему стискивал меч друга, потемневший от слизи.

Спешившись, Дюжина протиснулась мимо Вьюги и рванула на подмогу. Ноги скользили по снегу, залитому кровью Громилы, однако в конечном итоге им удалось подсадить Пятака на Вьюгу. Внезапно он накренился, начал заваливаться на бок, но Шестой, запрыгнув следом, не позволил ему упасть. Утратив доверие к спрайтам, Дюжина не спускала с них глаз, однако те, как ни странно, присмирели. За искрящейся завесой бесновались скалопендры – ужин ускользал у них прямо из-под носа.

– Торопитесь! – гаркнул Пес, отчаявшись помешать неизбежному. – Надо убираться отсюда!

– Хорошая мысль, – дрожащим голосом откликнулся Шестой. – Надеюсь, спрайты останутся? Пятак ранен. Скалопендры учуют его на любом расстоянии.

– Останутся, – мрачно пообещала Дюжина, встретившись взглядом с главарем. Тот кивнул, и троица снова сбилась в стайку, сузив огненный круг. Скалопендры набросились на беззащитную тушу Громилы, от их чавканья кровь стыла в жилах. Утешало одно: ослепительная завеса скрывала картину жуткого пиршества.

Пес рванул со всех ног. Вьюга и спрайты не отставали ни на шаг. Они мчались меж смыкающихся скал, с каждым метром вонь становилась все отвратительнее, под ногами хрустели обглоданные кости тех, кто угодил в пасть скалопендрам. Дюжина содрогнулась, вспомнив несчастного Громилу. И Пятак бы непременно погиб, не вмешайся Шестой. Девочка злилась на свою медленную реакцию. Несмотря на все уроки Виктории, она позволила застать себя врасплох, прямо как в каземате. Нельзя допустить, чтобы это повторилось.

Дюжина стиснула зубы. Впредь не повторится!

Глава 20

Казалось, тьме не будет конца. Дюжина потеряла счет времени… Но вот высоко над их головами между наклонными утесами появился первый проблеск дневного света. Мало-помалу стены расступились, и пронзительно-голубое небо ослепило путников, измученных выпавшими на их долю испытаниями.

Однако страх гнал крошечный отряд вперед. Они не сбавляли скорости, пока вокруг них не раскинулось сверкающее снежное пространство. Только здесь, когда ущелье осталось далеко позади, залитые великолепным дневным светом, они почувствовали себя в относительной безопасности.

Спрайты давно убрали защитную сеть и, взмыв в поднебесье, перебрасывались огненными шарами. Дюжина с опаской косилась на снаряды, которые троица пуляла с беспечной небрежностью. Дыхание у девочки сбилось, сердце колотилось, изо рта вылетали облачка пара. Хрум впился в нее когтями, но она не чувствовала боли. Позади, верхом на Вьюге, плелся Шестой. К счастью, оба отделались легким испугом, зато вид Пятака внушал тревогу. До сих пор он не проронил ни слова, голова бессильно кренилась на плечо товарища.

Дюжина соскочила с Пса, вдвоем они бросились к ребятам. Травмированная нога девочки болела, предплечье пылало, пальцы горели огнем, однако им с Псом удалось стащить Пятака с седла. Тот кулем повалился на землю.

Пес вперил в него долгий напряженный взгляд:

– Это несправедливо. Вы всего лишь дети! – Он круто развернулся и двинулся прочь, губы кривились в беззвучном оскале.

Шестой и Дюжина перевернули Пятака на спину и принялись исследовать каждый сантиметр тела.

– Живой, а это главное, – срывающимся от волнения голосом констатировал Шестой.

– Лицо сильно пострадало. – Девочка