бояться? Что, на нас креста нет? А на ком крест есть, тот защищён от слуг дьявольских. Но князь, он-то Богом поставлен – вот его и надо страшиться, чтоб не перечить ему, не нарушать его воли и тем Бога не гневить. Что, не так разве?

– Так! – Александру такое утверждение пришлось по душе. – А с чего ж новгородцы нашего батюшку иной раз не слушают, воли его не соблюдают? Они ж, выходит, Бога гневят…

– Так оно и есть, княже! Вольность их – то же, что самовольство. И это уж точно – не от Бога. А что не от Него, то от кого? Знаете?

– От беса, от кого ж ещё! – состроив страшную рожицу, воскликнул князь Фёдор. – А ещё ты славно написал про то, как надобно князю земли русские воедино собирать, от врагов защищать… Мы с Сашей вырастем, так делать и станем!

– А как же! – улыбнулся Даниил. – Не то и не будет Руси вовсе. Вон татары что творят. Как от них защищаться? Если не всем вместе, то это – гибель верная. Вы ж про то слыхали и читали. А кто во главе земель русских встанет, если не князь могучий, силою славный? Выбора-то нет.

– Слышь, Даниил! – донёсся с галереи голос князя Ярослава Всеволодовича. – Ты мне сынов-то не заморозишь? И сам вон без шапки сидишь. Голову свою премудрую гляди не застуди!

– Здрав буди, князь! – Даниил ловко вскочил прямо на телеге и поклонился. – Шапки я до самых лютых морозов не ношу, вон сколько у меня волос. А молодые князья, слава Богу, тепло оделись.

– Нам тепло, батюшка! – закричал Фёдор, пытаясь так же вскочить на оглоблю, как Даниил вскочил в телеге.

Но ему было не удержаться, и он зашатался, телега от толчка покатилась, и все трое с хохотом полетели в снег.

– Данило! – с трудом, но всё же сдерживая смех, воскликнул Ярослав Всеволодович. – Хватит тебе тут мудрствовать да молодым князьям байки свои рассказывать. Нам трапезничать пора, а опосля у них ещё чтение истории назначено.

– Батюшка-князь, но ты ж боярина Фёдора Даниловича на вечер отпустил дочку с зятем да внуками проведать! – не без тайного лукавства напомнил отцу князь Фёдор. – Кто читать-то будет? Или мы сами?

– Ах ты, я ведь и забыл! – в досаде воскликнул Ярослав. – Самим-то вам историю читать не очень ладно будет – ничего ведь не запомните, тут с выражением читать надобно, чтоб всё как живое виделось.

Княгиня Феодосия между тем, привстав на цыпочки, что-то шепнула мужу на ухо.

– А и то верно! – хлопнул себя князь по лбу, вернее по густому меху собольей шапки. – Вот тебе, Данилушко, и наказ: нынче ты будешь молодым князьям историю читать.

– Слава Тебе, Господи! – дружно прошептали мальчики.

– А что? Я хорошо прочитаю! – нисколько не огорчился Даниил. – Ты же, князюшко, ведаешь: историю я люблю. Так прочитаю, что всё, как было, чада твои узрят!

– Поглядим. – Князь всё ещё притворялся, что сердится. – А сейчас: Фёдор, Александр – живо в трапезную. Опоздаете к молитве, накажу.

Мальчики один за другим поднимались по лестнице, оживлённо шепчась. Их радовало, что чтецом в этот раз будет Даниил. Он и вправду прекрасно читал, будь то старая былина или нынешняя поучительная книжка.

Поотстав от идущих впереди родителей, Александр не утерпел и шёпотом спросил брата:

– Слушай, Федя, а почто Данилу нашего Заточником прозывают?

– Не знаю! – шепчет в ответ Фёдор. – Сказывают, что будто его батюшка за провинность какую-то на Лач-озеро сослал, и он там в крепости в заточении был… Там и книгу свою премудрую написал. Про князей, про власть, про Русь… Батюшка и простил его и в Переславль вернул. А ныне, видишь, и в Новгород к себе призвал. Нам на радость.

– Мне он нравится! – тем же шёпотом произнёс Александр. – А что ж он сделал такое, что батюшка осерчал?

– Не знаю…

Глава 10

Повесть о нашествии Чингисхановом. Сбор русской рати

– И затмилось солнце, светить перестало. И ни птиц не стало слышно, ни гласа человеческого – все от страха речи лишились. И пришли на Русь безбожные моавитяне, называемые татарами, о которых никто ничего толком не ведал: ни кто они, ни откуда и зачем пришли, ни каков язык их.

Расширенные глаза Фёдора и Александра отражали сполохи огня. Это отражались горевшие на столе в подсвечнике две свечи. Но по мере того как Даниил читал, мальчикам стало казаться, что они видят не два дрожащих огонька, но настоящее пламя. Им казалось, что огонь разрастается, окружает всё кругом. Будто воистину пылает земля.

Мальчикам казалось, что они видят, как по русским степям на лохматых конях мчатся орды недругов. За ними виднеются пылающие деревянные избы.

А Данила, кажется, и сам заворожённый страшной и жестокой историей, описанной в летописи неким монахом, ставшим свидетелем тех событий, читал со всё бóльшим волнением:

– Захватили татары земли половецкие, подступили к землям русским. И побивали войско половецкое. И послал тогда хан половецкий на Русь гонцов. Пришли те гонцы ко князю Мстиславу Галицкому и так ему говорили: «Ныне они взяли нашу землю, завтра возьмут вашу!» И просили идти на помощь войску половецкому.

И съехались русские князья во граде Киеве и порешили выступить на помощь половцам. Но тут пришли к ним послы и от татар и уговаривали не начинать с ними войны.

– И неужто ж русские им поддались? – едва слышно прошептал Александр. – Да кто ж верит татарам-то? Батюшка сколько раз говаривал, что нельзя им верить, что обманут они!

– Не сбивай меня, княже! – Голос Даниила взаправду задрожал. – Слушайте лучше. Правда ведь писана.

Он вновь стал читать, и юные князья перестали видеть низкие своды своего покоя, затянутое слюдой окно, за которым давно уже сгустился вечер, трепещущие свечи. Они воочию видели всё происшедшее, казалось бы, не так уж давно, по крайней мере, мальчики знали, что тогда они уже жили на свете, но были очень малы[17].

Перед ними предстала большая палата в киевском княжеском тереме. По краям, на лавках и стульях, сидели русские князья. Перед ними же стояли татарские послы, богато одетые, с дорогим оружием. Один из них, старший, выступив вперёд, заговорил по-татарски. Его слова переводил на русский язык стоящий рядом пленный половец:

– Мы узнали, что вы, послушав половцев, собираетесь на нас. А мы вашей земли не занимали, ни ваших городов, ни ваших сёл и пришли не на вас, а по воле божьей на своих холопов и на конюхов своих