Ребята нашли одного из посыльных и рассказали про разбитое стекло. Затем вернулись к Т-образному перекрёстку, и Фредди повёл Элизабет по правому коридору, куда они не дошли в прошлый раз. Повернув за угол, они остановились, и Фредди толчком открыл деревянную дверь. Они оказались в огромном зале без окон, где не хватало света. На стенах висели картины. Насколько Элизабет могла разглядеть, это были портреты.

– Обалдеть. – она говорила шёпотом, потому что в пустой комнате было сильное эхо, а пространство располагало к тишине. – Похоже на музей.

Фредди пошёл вперёд.

– Здесь есть портреты всей династии Фоллсов, – прошептал он.

Она пошла за ним, с изумлением разглядывая картины.

– Это всё исторические личности, – сказал Фредди. – Я нечасто прихожу сюда, но люблю смотреть на портреты и думать, какими были изображённые на них люди.

Следующие полчаса Элизабет рассматривала картины в зале, начиная с самой первой, а Фредди рассказывал ей, что знал о каждом персонаже. Там был портрет Нестора Фоллса – основателя «Зимнего дома». Нестор был изображён сидящим возле книжного шкафа, на коленях – раскрытая книга, во рту – трубка. Одет он был как полицейский канадской королевской конной полиции. Рядом с ним художник изобразил его жену Лавину с розой в волосах. «Она была так прекрасна, как может быть прекрасна только принцесса!», – подумала Элизабет. Там же были портреты Эдгара Фоллса, Ламберта Фоллса, Равенны Фоллс и ещё примерно тридцати человек – молодых и старых, добрых и суровых, красивых и не очень.

Там были внуки и правнуки. На некоторых портретах был изображён один и тот же человек в разные годы жизни – ребёнком и затем стариком. Встречались изображения любимых собак и кошек. Ребята увидели несколько групповых портретов по пять или шесть человек. Элизабет нашла портрет Норбриджа, написанный в 1989 году, когда ему было тридцать пять. Рядом висел портрет его жены Марии. «Она выглядит как актриса», – подумала Элизабет. Казалось, имена с фамильного древа у входа в Зимний зал получили своё воплощение.

В самом конце портретной галереи Элизабет обнаружила две картины, висевшие рядом и написанные в одной манере. На заднем плане красовалось озеро Луны, а по периметру – трепещущие флаги. На картинах были изображены два очень похожих человека. Элизабет подошла ближе: дощечка под одним портретом гласила: НОРБРИДЖ ФОЛЛС, а под вторым: ГРАЦЕЛЛА ФОЛЛС. Они были детьми, не старше десяти лет. Но Элизабет заметила то выражение глаз Норбриджа, которое он пронесёт через всю жизнь: что-то благородное и честное. Грацелла, которая была очень похожа на Норбриджа, казалась настороженной, и художнику удалось поймать это её состояние. Она смотрела отстранённо и оценивающе. Элизабет почувствовала, что мурашки забегали по её спине. С похожим ощущением она проснулась в автобусе после ночного кошмара.

– Итак, вот его сестра, – сказала она Фредди, думая о запертой комнате, в которой та когда-то жила. – Очень похожи.

– Близнецы, – сказал Фредди. – Говорят, она была странная. Насколько я помню, она убежала лет в восемнадцать, и больше её никто не видел.

Элизабет смотрела на портрет.

– Хотела бы я знать, что с ней случилось.

– Хочешь послушать что-нибудь действительно страшное? Пара старожилов рассказывали мне, что практиковала чёрную магию, и именно поэтому убежала. Ещё говорят, что если в полночь в библиотеке три раза произнести её имя, то она вернётся в «Зимний дом».

Элизабет повернулась к нему, но Фредди больше ничего не сказал. Она посмотрела на портрет Грацеллы.

– Но это гадко, – прошептала она. – Я уверена, что в таком месте, как это, всегда полно каких-нибудь дурацких историй.

– Пойдём? – спросил Фредди.

– Ещё пара минут, – сказала Элизабет и пошла смотреть последнюю картину. На неё смотрела юная девушка с золотистыми волосами в бирюзовом платье и шарфом на шее, за спиной которой высились горы и сияло ясное небо. Она приветливо улыбалась.

Элизабет прочитала табличку: УИНИФРЕД «УИННИ» ФОЛЛС, Р. 1983, ДОЧЬ НОРБРИДЖА И МАРИИ.

– Дочка Норбриджа? – сказала Элизабет.

Портрет был датирован 1996 годом.

– Здесь ей тринадцать. Интересно, где она сейчас.

– По-моему, она тоже уехала какое-то время назад, – ответил Фредди. – Но о ней стараются не говорить. Несколько лет назад она умерла.

– Печально, – вздохнула Элизабет, глядя на портрет.

Колокольчик зазвонил к ужину, и, хотя девочка хотела получше изучить портрет Уинни, им пришлось уйти. Перед выходом Элизабет вновь взглянула на портрет Нестора Фоллса и убедилась, что с ним что-то не так. Пятнадцать минут назад, при первом осмотре, она почувствовала какую-то странность, но не поняла, в чём дело; и эта необъяснимая неправильность засела в ней как заноза.

– Что такое? – спросил Фредди, поскольку Элизабет остановилась перед портретом.

– Так много книг на полке за ним, – сказала Элизабет, хотя не понимала, почему это кажется ей странным. – Посмотри на ту, что он держит.

На картине Нестор держал на коленях открытую книгу. Он придерживал её одной рукой, словно только что положил специально для сеанса с художником. Две страницы были хорошо видны, на них легко читался текст, напечатанный маленькими буквами. Всего двенадцать непонятных строчек:

– Я так близко не рассматривал, – сказал Фредди, внимательно изучив нарисованную книгу. – Но это какая-то белиберда там написана.

– Вот именно, – сказала Элизабет.

Она смотрела на Фредди глазами, круглыми от удивления.

– Ты думаешь то же самое, что и я?

– Это похоже на зашифрованное послание! – воскликнул Фредди.

Он не успел закончить фразы, когда лампы на потолке мигнули, и портретная галерея погрузилась в полную темноту.

– Эй, эй, кто выключил свет? – завопили Фредди и Элизабет одновременно. – Мы здесь, внутри!

Свет тотчас зажёгся вновь, и в комнате появился Джексон, который очень эффектно смотрелся в наглаженной красной униформе!