Как доказательство сказанного, она показала им свой купальник.

– Но я хочу помогать, и я постараюсь завтра прийти.

– Очень хорошо! – сказал мистер Веллингтон. – Мы прекрасно понимаем! В любое время!

Мистер Рахпут, казалось, огорчился.

– А, конечно, – сказал он, словно решив, что Элизабет больше не интересно собирать этот пазл. – В «Зимнем доме» много других соблазнов. Всё понятно.

Миссис Рахпут сердито посмотрела на мужа. Он вздохнул и углубился в созерцание элементов, которые лежали перед ним.

Миссис Веллингтон, до этого почти все время молчавшая, наклонилась к Элизабет.

– Ты знаешь, – спросила она, – что я приезжала сюда ещё в детстве? Именно поэтому мы вчетвером и стали сюда ездить. Я говорила, как им здесь понравится. Мы ездим сюда регулярно на протяжении многих лет. Мои родители ездили сюда, и я помню Норбриджа Фоллса мальчиком – мы ровесники.

Она сделала паузу и наклонила голову, глядя на Элизабет.

– Ты знаешь, а я ведь помню, что Грацелла, сестра Норбриджа, прекрасно собирала пазлы. Странная девушка, но, боже мой, ей это было просто раз плюнуть! Когда я приезжала, то играла с ней и с Норбриджем.

Мистер Веллингтон подошёл поближе к своей жене.

– Дорогая, юная леди может заскучать, – сказал он.

– Или испугаться, – поддакнул мистер Рахпут, всё ещё изучая разложенные перед ним элементы. Он упорно смотрел вниз.

Мистер Веллингтон откашлялся.

– Ну что же, хорошо тебе поплавать!

Он помахал Элизабет на прощание, и обе женщины повторили его жест.

– Спасибо, – ответила Элизабет. Она подумала, что эти четверо были просто безобидными чудаками. На самом деле ей очень хотелось приложить руку к решению пазла.

– И завтра я обязательно приду помогать.

Все четверо сказали ей «до свидания», и, ещё раз обернувшись, Элизабет ушла.

«Или испугаться, – подумала она. – Хотелось бы узнать, что это значит». Она вспомнила о картинах в галерее портретов, о той, где была Грацелла, сестра Норбриджа. Девочка вспомнила про запертую дверь и про стекло разбитого плафона, усыпавшее коридор. И слово, внезапно родившееся в её голове: «Опасно».

«Но оспа», – она сделала из слова анаграмму.

Но не могла забыть, как мистер Рахпут сказал, что упоминание о Грацелле может её испугать.

Элизабет вернулась в номер около девяти часов, после короткого заплыва в бассейне цокольного этажа (это было насыщенное водяным паром место, отделанное кафелем серебряного и фиолетового цветов) и затем прослушивания прекрасного концерта в банкетном зале. Ни она, ни Фредди не видели никаких следов Норбриджа; Элизабет сказала Джексону, что ложится спать.

События дня утомили её, однако, почистив зубы и надев пижаму, она вытащила из рюкзака «Руководство для детей», устроилась на кровати и приступила к чтению. «Введение» гласило:

«Какое странное начало для книги, – подумала Элизабет. – Но, по-моему, для этой книги оно вполне подходит».

Она наугад открыла книгу посередине и начала читать главу «Как создать в комнате видимость генеральной уборки». Она узнала, что весь мусор и барахло с пола нужно спрятать в наволочки от подушек и засунуть между сложенными простынями, а затем аккуратно попрятать по углам.

Через несколько минут Элизабет заснула.

Проснулась она сразу после полуночи. Казалось, её разбудил какой-то шум в коридоре. Не раздумывая, она встала, оделась и отправилась в библиотеку.

Как и в прошлый раз, девочка заглядывала через стекло. Там ничего не было видно. Двери были закрыты. Элизабет повернула одну из ручек, и, к её удивлению, оказалось, что дверь не заперта. Элизабет проскользнула внутрь, где царила полная темнота. Слабенький свет лился от лампы возле каталожного шкафа. Элизабет шла очень осторожно и внезапно увидела пятно света, которое перемещалось по шкафу в дальнем конце стены слева. Там кто-то освещал фонариком книги. Элизабет замерла на месте, вглядываясь. Это были Норбридж и Леона, они рассматривали книги и тихо разговаривали. Леона указала на один из шкафов и что-то начала объяснять. Норбридж стоял рядом, поглаживая бороду и перемещая световое пятно от корешка к корешку.

Элизабет на цыпочках прокралась к ближайшему книжному шкафу. Но, когда она проходила за каталожными стеллажами, половица скрипнула под её ногой.

– Эй! – позвал Норбридж. – Кто здесь?

Элизабет затаила дыхание и прислушалась. Если бы тётя Пурди и дядя Бурлап когда-нибудь поймали её, разгуливающую после полуночи, и узнали, что она застукала их за каким-то неподобающим делом, то результатом были бы крики, брань и лишение еды. Элизабет подозревала, что Норбридж не стал бы наказывать её подобным образом, но уже понимала, что шпионить за ним было неправильно.

– Эй! – снова позвал Норбридж.

– Пол старый, он всё время скрипит сам по себе, – сказала Леона.

Она говорила так тихо, что Элизабет едва могла расслышать её слова.

– Пойдём. Нет тут никого.

Элизабет прислушалась. Стояла полная тишина, и она представила себе, как Норбридж ждёт, освещая фонариком темноту библиотеки, не появится ли кто-нибудь.

– Думаю, ты права, – сказал Норбридж.

Элизабет беззвучно проскользнула ближе, по-прежнему прячась за длинным книжным шкафом. Теперь она могла услышать их разговор.

– Однако же, – произнесла Леона, – после того, как они закончили всё тут осматривать, они отправились на второй этаж. Странная, очень странная пара.

Элизабет вся изнервничалась, стараясь поймать каждое слово. Она не сомневалась, что, когда Леона сказала «пара», имела в виду Маркуса К. Химса и его жену.