– Пожалуйста, простите меня! – воскликнул он. – Я не знал, что здесь кто-то есть. Просто закрывал всё перед ужином.

Он поднял руки, словно в знак того, что действительно чувствует себя виноватым.

– Мы собирались уже выходить, – сказал Фредди, – мы смотрели картины.

Джексон подошёл ближе и положил руку себе на грудь, чтобы унять возбуждение

– Конечно, смотрели! – сказал он. – Да! Я выключал свет из коридора и представить себе не мог, что внутри кто-то есть. Как у Вас дела, мисс Летин?

– Фредди показывает мне отель, – сказала Элизабет.

Джексон ей нравился, хотя она не задумывалась почему. Со своим честным приятным лицом он был полной противоположностью её дяде Бурлапу, который всегда выглядел так, словно планировал сделать какую-нибудь гадость у вас за спиной.

– Из ряда вон! – сказал Джексон. – Никто не подходит для этого лучше, чем величайший изобретатель «Зимнего дома»!

И постучал по запястью.

– Но ужин приближается, и все гости должны собраться в Зимнем зале.

– Мы уже направляемся туда, – сообщила Элизабет. – Можно один вопрос?

Джексон кивнул, и Элизабет показала на портрет Нестора.

– Мы увидели, что на этой картине в книжке, которую Нестор Фоллс держит в руках, написана какая-то чепуха. Вы не знаете, что это может означать?

Лицо Джексона просияло, словно Элизабет развеяла его лёгкое замешательство.

– А, таинственная надпись на портрете мистера Нестора Фоллса, – сказал он и покачал головой. – В «Зимнем доме» многие из нас заметили это, но, насколько мне известно, никто не знает, что значат эти строки и почему они на этой картине. Я спрашивал лично мистера Норбриджа Фоллса, но он тоже не знает.

Джексон ещё раз покачал головой.

– Настоящая…

Окончание фразы повисло в воздухе, пока он пытался подобрать слова.

– Головоломка! – сказала Элизабет.

– Хорошее слово, – согласился Фредди.

– Великолепное слово! – похвалил Джексон. Он ещё раз легонько постучал по запястью.

– Ну же, пора в Зимний зал.

Элизабет и Фредди в течение всего ужина обдумывали таинственное послание на картине, вспоминали события дня и обсуждали, как лучше рассказать Норбриджу о встрече Элизабет с Маркусом К. Химсом.

– Может быть, мы сможем поговорить с ним после ужина, – предположила Элизабет, поглощая яблочный пирог с ванильным мороженым.

Вдруг освещение поменялось, зал накрыла полутьма, и все сидящие повернулись к пространству перед громадным камином. Там стоял Норбридж. Одет он был точно так же – в ботинки и галстук-бабочку, в шерстяной костюм и белоснежную рубашку. Или его вид просто был очень похож на тот, в котором Элизабет его видела раньше. Все затихли – разговоры прекратились, вилки и ложки были отложены, – а Норбридж стоял и смотрел на гостей. Пламя трещало и танцевало у него за спиной.

– Кажется, он собирается показывать фокусы, – прошептал Фредди на ухо Элизабет.

– Вечер добрый, дорогие гости, – сказал Норбридж, и его голос разнёсся по всему залу. – Сегодня вечером мы собрались вместе в Зимнем зале и разделили трапезу, такую, какой больше никогда не будет.

Он сделал паузу и огляделся вокруг.

– Не будет до завтрашнего вечера.

Зрители засмеялись. Норбридж набрал воздуха и продолжил.

– Некоторые из вас сегодня впервые присоединились к нам. Другие бывали здесь раньше. Говорю всем вам: добро пожаловать. Или: очень рад, что вы здесь проведёте столько времени, сколько планировали. Только помните, что, пока вы находитесь внутри этих стен, «Зимний дом» – это ваш дом, а мы, кто работает здесь, в каком-то смысле ваша семья. Наша цель, наше желание – чтобы вы были довольны и счастливы. Надеюсь, этот весёлый ужин сегодня хоть немного приблизил нас к этой цели. Я хочу, чтобы благодаря хорошей компании и вкусной и сытной еде каждый из вас почувствовал в себе дух доброты и счастья. Ведь именно это и предлагает «Зимний дом».

Здесь Норбридж сделал паузу и положил ладонь на лоб, словно желая успокоить свои мысли. Он распростёр руки, как бы желая обнять всех людей в комнате.

– А теперь, – сказал он спокойно, – немного магии.

В зале стало ещё темнее, двое слуг с кухни внесли маленький столик и поставили его перед Норбриджем. Элизабет показалось, что столик пустой, за исключением двух салфеток: одной белой и одной чёрной. Когда Норбридж поднял два предмета, которые плавно скользили между его руками, Элизабет поняла, что это не салфетки, а перчаточные куклы. Одна была с заострённой шляпой на голове. Вторая, поменьше, была одета в белое. У неё были каштановые волосы.

– Сказка! – громко провозгласил Норбридж и продолжил намного тише. – Но я буду краток, потому что отрываю вас от десерта.

Снова смех за столами. Норбридж поднял перед собой две фигурки. Аудитория притихла.

– Жила-была девочка. Она росла с мамой и папой в домике посреди леса, – сказал Норбридж, размахивая фигуркой в белом. – Это была крестьянская семья, очень бедная, но они сильно любили друг друга. Однажды тёмной зимней ночью в дверь постучали. Крестьяне были добрыми, они всегда помогали путникам и щедро делились тем немногим, что имели сами. Поэтому они открыли дверь, и в домик вошла старушка. Она сказала, что заблудилась и устала, поэтому просит приютить её в такую холодную и тёмную ночь.

Он покачал в руке фигуру в чёрном.

– Они пригласили старушку к ужину, постелили ей тёплую постель и сами улеглись спать.

Норбридж уронил руки на стол, так что обе куклы лежали на столешнице, а потом заставил куклу в чёрном вскочить.

– Но после полуночи, когда она убедилась, что хозяева спят, ведьма проснулась и произнесла заклинание. При этом она зажгла волшебную свечу, пламя которой не давало спящим проснуться. Но ведьма не знала, что юная девочка сразу заподозрила её в злых намерениях и не стала спать.

Норбридж покачал фигуркой в белом, не поднимая её со стола.

– Ведьма подошла к постели матери и посмотрела на неё. Потом подошла к постели отца и посмотрела на него. Наконец она подошла к постели девочки и посмотрела, как она спит.

Норбридж передвинул фигурку ведьмы так, чтобы она нависла над фигуркой девочки.

– Ведьма долго смотрела на девочку, она догадывалась, что та ещё не спит. Но девочка лежала неподвижно, хотя чувствовала дыхание ведьмы всего в нескольких дюймах от своего лица. Ей было очень страшно, и сердце её колотилось, но она знала, что должна лежать неподвижно, если хочет спасти свою семью. Долго, очень долго ведьма молча смотрела на неё.