В светлых глазах короля поблескивал ледок, он хмурился.

– Это дело рук мага, – солгал Мариус, – возможно, кто-то из новых. Но почему он это сделал? Кто знает? Мотивом могло стать все, что угодно.

– Понятно, – сказал король, чуть подумав, – я передам ваше мнение Фаэру, пусть разошлет осведомителей по городу. Хотя он и без того весьма озабочен поисками Дампи.

– Я подключу к поиску своих людей, – пообещал Мариус.

А сам подумал, что – да, это он может и должен сделать, потому что наверняка магистр орудует не сам из астрала, а временно занимая чье-то тело. И вот отловить это тело, бродящее со стеклянным взглядом, было бы неплохо.

– Кофе хотите? – вдруг спросил король, – я еще не завтракал.

– Не откажусь, ваше величество.

Кофе – это было как раз то, что нужно, когда глаза словно пылью затрушены, а в голове – отвратительная муть, не имеющая ничего общего с мыслями.

Флодрет поднялся, отряхивая руки, кивнул в сторону выхода.

– Идемте, магистр.

И так устало это прозвучало, что Мариус почти понял, отчего его величество копается с цветочками. Оттого, что сил почти не осталось, оттого, что и от человека в нем уже мало чего, все выдавила тяжесть короны. А цветочки, возможно, возвращали его – хотя бы в мыслях – в те времена, когда он был еще только принцем, и никакие заботы не лежали на его плечах. Его величеству очень хотелось побыть просто человеком.

Пока шли сквозь анфилады светлых комнат, Флодрет молчал. А в маленькой уютной гостиной уже был накрыт стол, и лакеи в темно-зеленых бархатных ливреях спешно расставляли на свежей скатерти посуду из тончайшего белого фарфора. Пахло свежим кофе и лимонами. У Мариуса, который в последний раз ел вместе с Дампи, даже рот слюной наполнился, он невольно поискал взглядом что-нибудь более существенное, чем кофе и даже обрадовался, увидев тарталетки с паштетом и сочными ягодками клюквы. Вот такая человек примитивная животинка: что бы ни происходило, как бы тяжело не было – а голод свое берет.

– Прошу, – с усмешкой сказал Флодрет, усаживаясь за стол, – располагайтесь, магистр. Так уж вышло, что мне с вами приятно беседовать. Наверное, потому, что вы далеки от двора, и вам по большому счету наплевать на все, что тут творится.

– Отчего же, – пробормотал Мариус, понимая, что король прав и возразить особо нечего.

– Если бы вы были заинтересованы, я бы с вами не разговаривал, – добродушно заметил король.

Мариус устало потер глаза. Кофе было очень кстати. Можно будет еще день бегать и заниматься делами. Он теперь магистр Надзора, ничего не поделаешь.

– Вы так и не рассказали, удалось ли спасти вашу невесту.

Мариус едва не подавился кофе. Посмотрел на короля – Флодрет смотрел совсем незло, даже как-то мягко, по-доброму. И совершенно не понимал, что слова, как скальпель, вскрывают еще свежую рану.

Ту самую рану, которая уже вряд ли затянется, а если и затянется, будет нарывать, вскрываясь раз за разом. Сможет ли он забыть Алайну? Никогда. Сможет ли он подвергать ее жизнь опасности? Нет, и еще раз нет.

– Мы расстались, – буркнул Мариус, сверля взглядом кофейную пенку в чашке.

– Вот как, – проронил Флодрет, – мне жаль. Правда, жаль. Но она хотя бы не пострадала, когда ее утащили твари?

Мариус вздохнул. Покосился на паштет, и понял, что есть уже совершенно не хочется. Как отрезало.

– Она жива, ваше величество, жива и здорова. Но мы расстались. Понимаете, мало какой девушке понравится вот так жить, когда тебя хватают твари?

– Но в этом не было вашей вины, магистр Эльдор, – строго сказал король, – что ж вы, не могли это объяснить своей невесте? Если она вас поэтому оставила, то, простите, она глупа. Непроходимо глупа.

– Нет, – Мариус покачал головой, – она не глупа, нет. Это я… ее бросил, ваше величество. У меня на то были причины.

– О которых мне знать вовсе необязательно, – закончил за него Флодрет, – что ж, надеюсь, у девушки не будет больше никаких неприятностей.

«Для нее сейчас я – одна сплошная неприятность», – подумал Мариус, а вслух поинтересовался:

– Как поживает бабочка вашей дочери?

Флодрет усмехнулся, подцепил с тарелки маленький пирожок.

– Просто прекрасно. Лучше всех, магистр. Радует одно: тварь хотя бы не растет. Порхает себе, жрет мясо. Леону ни разу не покусала. Да и вообще, никого не покусала…

«Это же Алечка ее вызвала, – он невольно улыбнулся, – разве могла моя добрая птичка вызвать что-то дурное или опасное?»

– Я собрался жениться, – вдруг сказал Флодрет.

– Поздравляю вас, ваше величество.

А сам подумал с легкой обидой: мне вы жениться не дали, и теперь вот моя Алечка так далеко. А вы женитесь. И как же напряженная обстановка в государстве?

– Энола… я говорил ей о том, что могу заключить брак по политическим соображениям, – продолжил король, – как думаете, могла она именно поэтому пытаться мной управлять?

Мариус пожал плечами.

– Все зависит от того, что вы обещали самой ниате Дампи, ваше величество. Я так думаю.

Флодрет отпил глоток кофе и просто сообщил:

– Я ничего не обещал ниате Дампи. Но, если бы мне пришлось жениться… в угоду государственным интересам, Энола ничего бы не потеряла. Я бы как-нибудь сделал бы ребенка королеве, и на этом бы наши отношения благополучно завершились. Вы же понимаете, что такое политический брак?

– А ниата Дампи знала об этих ваших намерениях? – Мариус не стал прятать усмешку, – знала о том, что ничего для нее не изменится, и вы ее не отошлете прочь?

– Ниата Дампи, – тяжело произнес король, – умная женщина. Она понимала, что король не имеет права делать то, что удобно или хочется ему. Королю приходится действовать только в интересах государства – иначе это уже не король.

– Тогда, если она умная женщина, к чему ей… было все это?

– Не знаю, – устало выдохнул Флодрет, – не знаю… и от этого испытываю сильное желание ее придушить. За то, что сбежала, за то, что не объяснилась.

– Если бы она осталась объясняться, ее бы бросили в тюрьму, – предположил Мариус, – Фаэр бы ее заклевал, понимаете?

Флодрет молча прихлебывал кофе и смотрел куда-то сквозь Мариуса.

Его красивое, строгое лицо как будто окаменело. Он размышлял. А в глазах – отблески глубокой боли, от которой душа кровоточит.

– Мы бы правильно решили все с Энолой, – пробормотал Флодрет, – но она вдруг сподобилась сделать глупость… как непохоже… на нее… Впрочем, – тут он встряхнулся, растянул губы в улыбке, – раз Энола Дампи предпочла стать государственной преступницей, она и мне не оставила иных альтернатив, кроме как жениться.

– Я ее знаю, ту особу, которой так повезло? – спросил Мариус.