– Нет, конечно же, нет, – наигранно-весело ответил король, – вы ее ни разу не видели. Впрочем, я тоже.

***

Беседа с королем оставила смешанные впечатления.

Не совсем было понятно, зачем вообще Флодрет что-то рассказывал о своих планах. Возможно, ему просто нужно было поговорить хоть с кем-то. Леона Дей Флодрет слишком мала, чтобы обсуждать королевскую женитьбу, а все остальные – как неоднократно отмечал Флодрет – имели те или иные интересы в жизни дворца. У Мариуса таковых не было. Да, по большому счету, Святой Надзор всегда был слишком могущественным, чтобы обращать внимание на подковерную возню королевской свиты. Мариус мог себе позволить не думать о том, что творится в стенах дворца.

А Флодрета было откровенно жаль. Не нужно быть провидцем, чтобы понять: его величество вряд ли сможет забыть Энолу Дампи. И больно ему оттого, что думает плохо о любимой женщине. А плохо думает, да. Искренне верит в то, что она пыталась им управлять через тот странный артефакт. Может, и правда пыталась? Поняла, что рано или поздно король приведет королеву, и что, скорее всего, не она будет этой королевой, ну и решилась…

Нет, все это было неправильным. Пустые домыслы.

Мариус заглядывал в глаза ниаты Дампи и видел на их дне боль и страдание оттого, что король несправедливо обвинил ее в преступлении. Может быть, ее бы и роль фаворитки вполне устроила, возможно, она и не просила о большем. А вышло так, что от нее попросту избавились. Кто? С какой целью?

И тут, словно ответ на все вопросы, в сознании всплывало только одно имя: Фаэр.

У него были все мотивы. Он не любил Энолу Дампи, он хотел войны, хотел золота земель за Пеленой, он вполне мог пожелать воздействовать на короля магически, чтоб поссорить правителей. По большому счету, оставалось только выяснить, как именно Фаэр провернул все то, что провернул. И на самом деле именно этим и надо было заниматься. Но – Магистр. Убийство. Необходимость задавить тварь астрала, пока та не задавила его, Мариуса, не выкинула из тела…

Он медленно сошел с мраморного дворцового подъезда. Время шло к полудню, солнце светило ярко, тот жиденький снежок, что успел нападать за зиму, таял, растекаясь блестящими лужицами. И даже здесь, на площади, было слышно, как поют синички.

Мариус вдохнул полной грудью, прищурился на яркое небо. Пахло весной. Где-то неподалеку журчала вода, и легкий теплый ветер навевал мечты о далеких странствиях и дивных местах, в которых так хотелось побывать. И Мариус сдался – всего на секундочку, прикрыл глаза, позволил себе помечтать о том, как идет за руку с Алькой по узким улочкам южного города, и что у его любимой птички приятно округлившийся животик…

Он стиснул зубы, почти кроша эмаль, и выбросил из головы все эти сладкие мечты. Если что и будет, то лишь после того, как не станет Магистра… Да и то, вряд ли Алька простит, позволит быть рядом. И торопливо зашагал прочь от дворца, по площади, к высокой ажурной ограде.

Пока брел по городу, немного успокоился. Блестели стекла витрин, оштукатуренные стены подсохли и посветлели, нет-нет, да по водосточным трубам грохотал размерзшийся и падающий вниз лед.Мариус подумал немного, и завернул в кондитерскую. В конце концов, дома у него жилипо крайней мере две женщины, которым требуется сладкое. Первой была маленькая Лива, которая так и не заговорила, а только тискала своего пушистика. В глазах – застарелая боль, которую непонятно как вытравить. Печать, оставшаяся навсегда после посещения подвалов Надзора.

Второй женщиной была Энола Дампи, страдающая, с разбитым сердцем, да еще и столкнувшаяся с половиной трупа. Бывшая фаворитка его величества тоже нуждалась в утешении, и Мариус, который по-прежнему не знал лучшего средства от печалей, чем конфеты, решил идти проторенным путем. Алька… тоже любила сладкий шоколад.

Разница была лишь в том, что кормление конфетами Алечки обычно заканчивалось чем-то совершенно неприличным.А вот Энола просто наестся сладкого, запьет крепким горьким кофе и, может быть, перестанет кутаться в плед и приступит к изготовлению тех артефактов, без которых не уничтожить старого магистра.

…Это был маленький магазинчик. Солнце заглядывало в арку широкого окна, заливало светом стеллажи, на которых были расставлены коробки со сладостями, играло бликами на золотистых обертках, на буквах. Мариус долго стоял и выбирал, что бы такого купить, и отчего-то снова подумал о короле. Тот прятался от забот в оранжерее, а Мариусу вдруг захотелось остаться навсегда в этом шоколадно-золотистом мирке, и никогда не знать ни Надзора, ни Магистра. Тоска грызла его, раздирая внутренности стальными когтями. Снова хотелось забыться, а если возвращаться к жизни – то чтобы голова была на коленях у Альки, и чтоб ее тонкие пальчики перебирали волосы, гладили по лицу, а потом она бы его поцеловала.

«Извольте просыпаться, ниат Эльдор».

И в самом деле, подумал он. Пора бы заканчивать с глупыми мечтами, нужно заниматься делом.

Мариус купил коробку маленьких шоколадных пирожных с ванильным и малиновым суфле, коробку лесных орехов в шоколаде, зефир и пастилу. Добродушная продавщица упаковала все эти дивные приобретения в хрустящую коричневую бумагу, перевязала темно-коричневой шелковой ленточкой, Мариус снова вынырнул в яркий день…

И почему-то почти не удивился, услышав за спиной знакомый шелестящий голос, который принадлежал Фаэру.

– Магистр Эльдор! Ну-ка, подождите меня. Как дивно, что я вас встретил, в неформальной, так сказать, обстановке!

Мариус чуть замедлил шаг, но не остановился. Фаэр нагнал его, пошел рядом, громко сопя. Мариус молча покосился на него и с некоторым злорадством решил, что выглядит Фаэр весьма так себе. Блеклые глаза покраснели, лицо осунулось. Да и в целом, был он непривычно растрепанным и растерянным. Совсем не тот щеголь, который встретил их с Алькой у школы Энгера Фирса.

– Все свои пожелания можете передать моему секретарю в Святом Надзоре, – доброжелательно сказал Мариус, – видите, я сейчас не на службе.

– Да ладно! Я знаю, вы от Флодрета сейчас. Небось, получили по самое не могу, м?

– Хотелось бы знать, за что.

– За сокрытие улик, разумеется, – пропыхтел Фаэр.

Он явно не успевал за Мариусом, его брала одышка. Наконец сдался:

– Не торопитесь вы так, Эльдор. Разговор есть.

– Мне совершенно не о чем с вами говорить, – Мариус пожал плечами, – как я уже сказал, все пожелания через моего секретаря. Тело… вернее ту часть, которая была найдена, вам привезут сегодня же. Исследуйте.

– Да подождите вы! – Фаэр даже схватил его за рукав, – ну, право же. Чем я вам так насолил? Вот лично вам?

Пришлось остановиться. Мариус оглядел Фаэра и еще раз подивился тому, как за эти дни сдал этот щеголь. И в блеклых, чуть навыкате, глазах растерянность. Или… страх? Чего он может испугаться, Фаэр-то?

– Вы дурно отнеслись к моей невесте, – наконец сказал Мариус, отвечая на вопрос, – отчего я должен хорошо относиться к вам?