- Почему я должен его терпеть? - густые чёрные брови Шона изобразили пренебрежение и недовольство. Он специально проигнорировал Ноя, обратившись к Лане. - Наверное, потому что стараюсь показать тебе своё новое взращённое самообладание, что я больше не ломаю людям конечности даже когда жутко злюсь на них. Лана посмотри на меня!!! - крикнул Шон. - Ты прекрасно знаешь, что тебе придётся сесть напротив меня и глядя мне в глаза рассказать подробности того вечера.

- Да знаю. Позже. … А теперь пойдёмте отсюда, - решительно вскинула голову Лана, вытерев слёзы. - У нас есть ещё одно место.

- Если честно, мне уже разонравилась прогулка, - спрыгнув с забора заявил Ной. - Я здесь лишний. Не хочу участвовать в ваших играх. Или ты тоже мазохистка? - так же обратился он исключительно к Лане.

- Нет, прошу тебя Ной! - Лана умоляюще схватила его за руку. - Не оставляй нас вдвоём.

- Может, вам всё-таки поговорить наедине? - Ной не мог понять почему она с таким отчаяньем в него вцепилась. - Вам ведь явно есть что сказать и ваши безумные взгляды меня уже утомили.

- Ты не понимаешь, - быстро заговорила Лана. - Если нас оставить наедине - я не выдержу и сойду с ума, но только уже на самом деле и окончательно. Я буду страдать если он не прикоснётся ко мне и если прикоснётся тоже. Я выскажу ему, как он выпотрошил мою душу, что рана от потери Зойлы никогда не заживёт, а он в свою очередь станет упрекать меня во всех грехах и винить в своём разбитом сердце. В итоге мы разругаемся в смерть и Шон выкинет очередную глупость. … При тебе мы хотя бы стараемся делать вид.

- Класс! То есть я всего лишь буфер между вами! - воскликнул Ной, разочарованно качая головой. - Лана, даже я не считаю эту ненормальность приемлемой. Ты изводишь себя!

- Прошу тебя, - прошептала Лана, не отпуская его руки. И под этим взглядом Ной сдался.

- Она умеет уговаривать, - как бы между прочим заметил Шон, всё слыша.

Прохожие, встречающиеся им по пути, смотрели им вслед недоумёнными взглядами, а некоторые так вообще переходили на противоположную сторону. И ни одной приветливой улыбки, никто не попытался заговорить, люди скорее опускали глаза, в которых сквозил страх, и ускоряли шаг.

- А вы не очень-то популярны в своём городе. Люди прям шарахаются от вас. Что вы такого натворили?

- Много чего, - лениво протянул Шон, жмурясь от солнца. - Сжёг церковь, например, потому что там говорили будто мы одержимые дьяволом. Отлупил парочку местных любителей охоты. Теперь охота в этих краях мало популярна. В основном переключились на рыбалку.

- Подсыпал в школе на родительском дне кое-чего в сахарную пудру и некоторые добропорядочные граждане, раздевшись до гола носились по школьному двору гикая и хохоча, - продолжила Лана, горько усмехнувшись.

- А она подсыпала снотворное в сок дочери мэра, а потом обрила её наголо, и брови тоже.

- Потому что Кэрол была жуткой ябедой и сплетницей.

- Но по какой-то причине брови у неё так и не отросли, - ухмыльнулся Шон.

- Мы были ещё теми засранцами, - вздохнула Лана, - Иногда меня мучает совесть, потому что таких шалостей у нас было не счесть, и некоторые из них нельзя назвать безвредными. Удивительно как нам всё сходило с рук, даже поджёг. Может, мы и правда одержимые … или проклятые. Может, настало время за всё отвечать. Ты ведь не будешь утверждать Шон, что в свои почти двадцать один мы счастливы?

- Не думаю, что в моём случае покаяние что-нибудь изменит. Я живу по своим законам, и, если я в ладу со своей внутренней сутью - мне решать, когда быть счастливым. Да я иной, и вижу этот мир в преломлённом свете, есть вещи, которые вы люди объяснить не можете и поэтому окружаете себя сводом лишних правил. Ведь именно к этой мысли тебя тогда начал склонять Дерек - провести между нами черту, что мы разные?! - в ответе Шона ощущалась смесь обиды и злости.

- А я полагал вы были неразлучными друзьями, - мрачно заметил Ной, о чём-то усиленно размышляя и время от времени поглядывая на Лану.

- Да были, и я любил его, как брата! - завёлся Шон. - Дерек был единственный, кому я прощал и смотрел сквозь пальцы на многие вещи. Мы были свиты этой дружбой, словно святостью … пока я не понял, … что не способен делить сердце любимой девушки с кем-то ещё. У меня сорвало крышу, когда стало ясно, что мой друг вовсе мне и не друг, душка Дерек мягко оттёр её у меня, предложив ей променять меня на американскую мечту: учёба, карьера, стабильность, дом, дети, путешествия, никаких тебе оборотней и обкуренных индейцев. Да, у нас с Ланой не всегда всё шло гладко, да у меня дурацкий характер, но она была моим смыслом жизни! С тех пор как она свалилась со своего велосипеда - единственной моей мечтой было разделить с ней свою жизнь! Конечно, мне не понравилось, что они стали встречаться и собрались свалить из города. Возможно, сначала стоило поговорить, прежде чем пытаться выпустить ему кишки, я признаюсь, что перегнул палку. Но то … что она тогда кричала мне в лицо… - тяжело дыша, Шон потряс головой, будто отгоняя кошмар того дня. - Я пытался сбежать от этих слов, пытался заглянуть за горизонт и наконец почувствовать свободу от этой шарахнутой любви. … Но куда бы я ни направлялся - она гналась за мной и душила каждую ночь. Дошло до того, что я выключил телефон и принципиально не связывался со своей семьёй целый год, чтобы не дать этой зависимости сломать меня окончательно. Я исколесил пятнадцать штатов, повстречал кучу странного народа, пока однажды меня не занесло в одно богом забытое захолустье, где меня угораздило проиграть в карты абсолютно всё. … Но один из игроков, старый и сморщенный азиат, сказал, что самое ценное я припрятал на себе. А на мне оставался только амулет с нанизанным ковачи, в который я давным-давно вложил … засохшую кровь Ланы. Сжав в руке мой амулет, старик вдруг закатил глаза и прокаркал - «Ты мог бы стать другом, но ты им не стал, ты мог бы стать мужем, но сам же от этого отказался, а она отказалась от вашего ребёнка, умертвив в своей утробе двуликого». Почему я ему сразу поверил? Потому что по взгляду этого старика и по его бешенному сердцебиению, я понял, что он увидел даже то, кем я обращаюсь. Не было времени выяснить дар у него такой или ведьмовская наследственность, мне пришлось его придушить, чтобы защитить племя. Вскочив на свой байк, я примчался домой и первым делом потребовал подтверждения у нашего потомственного шамана. Тхачкарну тужился целые сутки пока не увидел знаки, и они так же указывали на то, что моя любимая вместе с моей тёткой избавились от моего ребёнка! Для меня это всё равно что тупой нож в сердце. И вот теперь, когда Лана смотрит на меня - этот нож каждый раз проворачивается.

Опустив голову, Лана не проронила ни звука. Продолжая идти, она задыхалась от собственной разъедающей её боли. Ей тоже было что предъявить ему в обвинение, она могла ударить его словами, снова унизить. Но в этот раз сцепив зубы она молчала. Потому что уже не представляла этот мир без него, потому что против этого чувства она была бессильна. Любовь всякий раз укладывала её на лопатки, как только она начинала злиться на Шона.