– Ясно, – усмехнулся Кристиан. – А что ты подразумеваешь под династическим браком? У меня все дочери еще слишком маленькие.

– У меня тоже, – ответил Дмитрий невозмутимо. – Я хочу, чтобы твой наследник – Кристиан взял в жены мою дочь Елизавету. У них разница всего пять лет[17]. Но тут есть условие. Я желаю стать его наставником. Все-таки отдаю за него свою единственную дочь. А ну как он не сдюжит?

– Хочешь, чтобы он переехал в Москву?

– На какое-то время. Ему нужно будет много учиться, чтобы стать достойным правителем. Если монарх хотя бы шапочно не разбирается в том, что творится в его державе, то его подчиненные могут обманывать да за нос водить. Он должен уметь жить своим умом, чтобы не оказаться в западне льстивых «доброжелателей». Да и леность с прочими пороками побороть в себе. Я же начну с того, что для начала сделаю из него крепкого легионера. А потом науками станут разум огранять.

– Ему придется принять православие? – Поинтересовался один из пасторов-лютеран.

– Если пожелает. После того, как я принял решение принимать Шведскую корону, я приказал Священному синоду утвердить документ, по которому Империя признавала законным брак, совершенный по обряду одного из супругов. То есть, лютеранин и православная могут венчаться или по православному обычаю, или по лютеранскому. На Руси любой из этих двух вариантов будет считаться законным.

После чего он поведал всем присутствующим, что перед отбытием в Або подписал еще один приказ по Священному синоду, поручив ему выполнить два очень важных дела. Во-первых, процедуру признания святых. То есть, Русская Православная церковь должна признать ВСЕХ христианских святых, ставших таковыми до расхождения ветвей. Включая уважаемого Императором святого Патрика. Кроме того, в рамках этой же процедуры, необходимо было запросить у всех христианских конфессий материалы по святым, признанных таковыми после расхождения ветвей. И, если благочестие будет признано должным, подтвердить статус святого и в Русской православной церкви. И это касалось действительно всех ветвей христианства. Вообще всех. Даже в Абиссинию должно было направить духовное посольство. А, во-вторых, духовным лицам Священного синода надлежало радикально расширить Святцы, переработав весь региональный ономастикон, дабы в Москве чувствовал себя комфортно и Педро, и Эрик, и Иван. Да и вообще, плавно поднимал градус веротерпимости.

Совершенно неожиданные поступки в эпоху религиозных войск и припадков духовного мракобесия. Однако на то и был расчет. Император стремился своими реформами сформировать из Руси облик Земли обетованной, перенаправив огромный поток эмиграции в Новый Свет на свои владения. Острейшую нехватку населения и рабочих рук нужно было как-то решать. Так почему не таким способом?

23 мая 1614 года, Смоленск

Заканчивалась третья неделя осады.

Федор Иванович Мстиславский смотрел на открывающуюся перед ним картину и хмурился.

А перед ним, в поле, стояли лагеря двух армий: Речи Посполитой[18] и Саксонии. И если то, что выставило курфюршество, было ожидаемо, то Сигизмунд очень неприятно удивил.

Надо сказать, что события вокруг Сигизмунда III в начале XVII века развивались очень непростые.

Сначала в 1604–1605 годах он был втянут кланом Мнишек в войну с Русским царством, так называемую Смоленскую войну, в которой царевич Дмитрий нанес ему сокрушительное поражение. Он тогда не только армию потерял, обоз и казну, но и сам едва смог уйти. Под пулями да картечью бегал. Страшное поражение под Смоленском привело к тому, что на Речь Посполитую накинулись сразу два врага. С юга крымский хан Газы II Герай по прозвищу Буря, который совершил в 1605–1606 года два разорительных набега на Малую Польшу и Литву. С севера – Шведское королевство, которое в тоже самое время смогло завоевать все земли, что некогда принадлежали Ливонскому ордену при его разделе в 1570-1580-е годы. А уже летом 1608 года начался Рокош Мнишек. То есть, самый влиятельный клан Великой Польши попытался, пользуясь своим правом, добиться новых выборов короля. И, признаться, если бы не огромные вливания родичей Сигизмунда – австрийских Габсбургов – закончилось все печально. А так – выкрутился. С огромным трудом, но выкрутился.

Клан Мнишек был вырезан практически поголовно, за исключением Марины и ее брата Франтишека[19]. Но Марина Георгиевна была Сигизмунду не по зубам – как-никак любимая супруга местного бармалея – Государя-Императора Руси. А Франтишек умудрился не только вовремя сбежать в Москву, но и получил там в жены Екатерину Петровну Буйносову-Ростовскую[20] – дочь одного из немногих родовитых бояр, что сохранил лояльность Дмитрию во время волнений 1606–1608 годов.

Впрочем, все это мало волновало Сигизмунда. Он конфисковал все владения Мнишек, поразил их в правах, и самым плотным образом занялся военными реформами. В чем его полностью поддержал Сейм и большинство влиятельных магнатов. Для них и клан этот, слишком возвысившийся, стал опасен, и несостоятельность вооруженных сил Республики двух народов стала очевидна.

Как итог – весну 1614 года в Речи Посполитой встретила вполне нормальная регулярная армия европейского образца, комплектуемая и содержащаяся по новому московскому типу, то есть, за счет казны[21]. Хотя это было и непросто.