Я уже описал пять экзистенциальных кризисов человека. Это пять точек опоры вечного, не совсем круглого колеса одной-единственной жизни, которая в конечной точке соприкасается с началом другой.

В течение всех этих кризисов человек переживает своеобразные весы − можем их назвать Весами Сансары. На первой чаше Весов находится непосредственно смерть, на второй − одна из воображаемых её копий. Первая копия тяжела, как сама смерть, и Весы находятся в равновесии единовременного рождения и смерти. Вторая копия − первый мальчишеский опыт осознания себя мужчиной (аналогично месячным девушки). Эта вторая копия может показаться совсем облачной, безобидной с точки зрения смерти, но, если внимательно посмотреть, то это любопытство по отношению к своему телу − всё та же смерть, забытая, но оставленная на задворки памяти младенцем. Первое любопытство к своему телу − это самая реалистичная, самая «настоящая» копия смерти, засунутая в самые глубины младенческого подсознания. И вот, младенец, переживший смерть, уже не помнит свой экзистенциальный опыт на уровне сознания, но его подсознание хранит это воспоминание в совершенно нетронутом виде. Привыкая к новому телу во второй кризис, человек начинает усиленно накапливать жизнь, чтобы потом сполна её потерять. Подростковый бунт − это первый этап принятия жизни. Он подобен песку, сыплющемуся на руки, но пока не просачивающемуся сквозь них… В этот период человек отдаляется от младенческой смерти и чувствует себя спокойнее, отвергая это воспоминание, отрицая его всем своим существом. И здесь Весы Сансары принимают иное положение. Подростковая тревога за смерть настолько тяжела, что почти неощутима, в то время, как чаша непосредственной смерти поднимается выше и облегчается. В этот момент массы чаш весов соотносятся в пропорции сто к одному. Другой кризис. Кризис, когда человек чётко осознаёт, что жизнь не вечна, но всё-таки ещё продолжается в самом нормальном смысле. Тут весы, казалось бы, должны прийти в равновесие, но нет, нет, и ещё раз нет. Соотношение масс двух чаш здесь следующее: семьдесят пять к двадцати пяти в пользу жизни. В этот период человек обманывает себя, считает, что самая «жизненная» пора была в подростковом возрасте, но мы-то с вами знаем, что ничего подобного: именно поэтому тридцатилетний человек, отдалившись от первой смерти, задвигает её в самый долгий ящик, из-за чего чувствует облегчение после подросткового бунта, но эти двадцать пять процентов… взрываются в пятьдесят лет, когда кончина ещё не пришла, но уже не за горами. Здесь соотношение: семьдесят пять к двадцати пяти в пользу смерти. Именно этого в глубине души боялся тридцатилетка!. А потом − стадия полного принятия, как у антилопы. Но у разумного человека, в отличие от неё, есть умные весы, отметка на которых сначала принимает значение стопроцентного осознания близости реальной смерти и нулевой тревожной проекции. Теперь человек, если и совершает какие-то лихорадочные действия, то не потому, что подростковая посмертная тревога на высоте, а потому, что смерть близка, как никогда, и все проекции умирают перед очередной настоящей смертью. А потом всё снова приходит в норму − где-то появляется стопроцентная новая жизнь, а старик переживает стопроцентную новую смерть, вследствие чего, из-за их крепкой спаянности, у обоих тревога и смерть уравниваются, и оба − и старик и младенец переживают одно и то же − принятие факта смерти и факта существования Колеса Сансары, символизирующую её повторяемость и как бы подытоживающий: «Жизнь есть Смерть.»

Если вернуться к начальному тезису: «Антилопа не переживает всего этого эпилептического бреда жизни только потому, что она глупа», в этом будет лишь малая толика истины. Если взять в качестве теоретического аргумента буддизм, то выйдет следующее: «Антилопа абсолютно неосознанна и только чудо может ей помочь родиться человеком. А это значит, духовная эволюция для антилопы − это только чудо, которое может само произойти, вне зависимости от неё самой». Выведем и другой тезис, связанный с человеком (только мы опустим буддийскую веру в богов и демонов, чтобы уж совсем не уходить в дебри фантазии, а оставим лишь человека и видимый живой мир, т. е. флору и фауну): «Человек на данный момент − это венец творения природы, а значит, душа животного, которая побывала в самых разных животных телах, могла рассчитывать только на эволюционную удачу, и, с точки зрения эволюции, вполне естественно, что животным не нужно думать о смерти всвязи с отсутствием у них разума. А вот человек на данный момент − высшая эволюционная ступень. Душе человека больше нет необходимости возвращаться в тело животного. Душе человека требуется осознать эволюционный тупик. И вот как раз разум − это то самое, что позволяет человеку страдать из-за смерти непрерывно в течение всей жизни. Отложим в сторону буддийскую возможность реинкарнации человека в теле животного, и ещё раз посмотрим на всю имеющуюся у нас предполагаемую ситуацию: «Человек, в отличие от животного, имеет потенциальную возможность реинкарнироваться в теле своей же особи неограниченное количество раз.»

Но позвольте-ка, с точки зрения эволюции оставаться на месте значит неизбежно деградировать, ведь так? Иными словами, оставаться в Колесе Сансары − это деградация. Но и Нирвана, как мы уже определили, − не меньшая деградация. Тем более, никто не говорил, что Будда и ему подобные действительно вышли из Матрицы. У нас нет никаких доказательств их выхода из игры, а значит, с точки зрения нашей новой философской концепции, тот же Будда вполне мог совершать неправильные с точки зрения эволюции действия и остаться в Колесе Сансары, продолжая страдать ничем не ограниченное количество раз. А это значит, что, с точки зрения новой философской концепции, Будда вполне мог задаваться правильными вопросами, но давать на них неверные ответы. То есть с Сансарой он угадал, но выйти из неё не сумел, так как это явилось бы отрицанием эволюции, что теоретически с эволюционной точки зрения невозможно.

И тут я снова напомню тебе, дорогой читатель, что болевой фактор − это первопричина эволюции для неосознанного человека.

Если человек страдает при виде смерти, значит, от разумного человека Эволюция требует чего-то такого, что избавило бы его от этого страдания. Но чего же?

Возможно, вы заметили, что я уже не в первый раз употребляю слово «неосознанный» рядом со словом «человек». И когда я приравнял человека к животному я уточнил, что подразумеваю именно неосознанного индивида, и теперь настало время объяснить, почему, и, быть может ответить на главный эволюционный вопрос современности: как же обессмертить личность без самоубийства? Возможно ли избавиться от предсмертных мук и как это сделать?

Всё очень просто: