Мы встретились на вокзале, протиснулись в переполненную благодушно настроенными пассажирами электричку и покатили прочь от Москвы. Большинство наших попутчиков были нагружены пакетами и коробками, а некоторые даже везли елки – в вагоне пахло хвоей, витало ожидание праздника. Настроение улучшилось – под новый год не должно происходить ничего дурного, а все истории просто обязаны иметь хорошее завершение.

Зажатая со всех сторон пассажирами, я украдкой разглядывала Влада. Хотя мы с Ниной больше не обсуждали эту тему, его сходство с Дракулой не давало мне покоя. Я знала Дракулу, когда ему было около тридцати, и теперь пыталась представить, каким он выглядел в возрасте Влада. Огромные, очень выразительные глаза, уверенная манера держаться, длинноватый прямой нос действительно делали нашего знакомого похожим на князя Валахии. Но с другой стороны, если очень захотеть, можно убедить себя в чем угодно…

— Девушки, почему я вызываю у вас такой пристальный интерес? Вы меня словно под лупой рассматриваете.

— Решаем, похож ты или нет на одного давнего знакомого, — неожиданно смутилась Нина, которая, оказывается, тоже разглядывала нашего спутника.

Поезд остановился у платформы. Подхваченные потоком пассажиров, мы покинули вагон, торопливо пошли по тихим улочкам провинциального городка. Вряд ли похитители продолжали следить за домом Влада, но если бы они попытались напасть на нас, втроем мы бы сумели дать достойный отпор. Короче, без особых опасений, наша небольшая компания вошла в подъезд, поднялась на третий этаж. Влад начал настойчиво звонить в дверь Бориса Анатольевича, давил и давил на кнопку, будто пытался разбудить мертвых. Потом, не выдержав, яростно ударил кулаком по двери.

— Прекратите шуметь! – из квартиры напротив высунулась недовольная толстуха в цветастом халате, она хотела добавить что–то еще, но внезапно ее взгляд смягчился. – Владик?!

— Тетя Серафима!

— Сто лет тебя не видела! Как здоровье? На новом месте легче стало?

— Здоровье? — изумился Влад.

— Тебе же здешний климат не подходил, потому вы и переехали.

— Ах да… Спасибо, тетя Серафима, я чувствую себя намного лучше.

— Как отец?

— Все нормально. Мы отлично устроились на новом месте. А как Борис Анатольевич? Мне не удалось к нему дозвониться.

— Ох… – соседка горестно вздохнула. – Умер Борис Анатольевич, почти неделя, как преставился. Царство ему небесное…

— Что?!

— Я в тот вечер с ним разговаривала. К нему какая–то девочка заходила, он все жалел, что не смог ей передать письмо. Говорил, письмо–то очень важное, Владу непременно надо его прочесть. Разнервничался Борис Анатольевич, а потом быстро так, почти в припрыжку побежал вниз по лестнице. Больше я его живым не видела. Его Михалыч, наш слесарь нашел. Борис Анатольевич на лавочке сидел, будто дремал. А сердце–то давно остановилось…

— Может быть, письмо осталось в его вещах?

— Не знаю, Владик. На следующий же день после смерти Бориса Анатольевича приехали его родственники и забрали абсолютно все. Квартира теперь стоит пустая.

Узнав печальную весть, мы, как побитые, вышли из дома. Я чувствовала себя самой настоящей преступницей – что стоило мне взять тогда письмо, обещать отдать его Владу? Возможно, со стариком не случился бы сердечный приступ.

Надо было идти к вокзалу, но Влад все медлил, не уходил со двора. Мы разместились на покосившихся, поскрипывающих при малейшем движении качелях, долго молчали. Смеркалось, от этого на душе становилось еще тоскливее и грустнее.

— Теперь мы никогда не узнаем, что хотел сказать Борис Анатольевич. Никогда. Он любил нас с Ромкой. Всегда помогал, участвовал в наших играх. А однажды даже стоял на воротах, правда, из этого ничего хорошего… – Влад умолк, выражение его глаз внезапно изменилось, он легко соскользнул с качелей. – Идемте…

Темное сонное здание школы окружал старый яблоневый сад. Ветви деревьев, на которые карабкалось не одно поколение мальчишек, были причудливо изогнуты и яблони напоминали карликовые японские деревца, правда, увеличенные до нормальных размеров. Влад не успел поделиться своими планами, но, похоже, его осенила какая–то отличная идея. Стремительно пройдя вглубь сада, он остановился у одной из яблонь.

— В детстве мы часто здесь играли, устраивали тайники для секретной переписки… Маленькие были, — он улыбнулся. – Борис Анатольевич участвовал в этих играх. Я подумал, если он хотел передать мне письмо, то, возможно, спрятал его здесь. Помните, тетя Серафима говорила, что он куда–то спешил… Это самый надежный тайник, о нем знали только трое – он, я и Ромка.

Он ухватил один из сучьев возле развилки ствола, потянул на себя. Кусок коры отошел в сторону – за ним оказалось узкое глубокое дупло. Влад просунул туда руку. Я следила за выражением его глаз – внезапно в них вспыхнула радость:

— Там что–то есть!

Это был небольшой, тщательно завернутый в пленку предмет, судя по всему, дискета. Вместо того чтобы обрадоваться, я даже немного расстроилась – разгадка была близка, но пока не доступна. Надо добраться до дома, включить компьютер… Все это заняло бы еще пару часов, а мне не терпелось узнать, что же скрывает дискета.

— Борис Анатольевич знал, что я обо всем догадаюсь. Мы думали одинаково. Он всегда беспокоился обо мне. Переживал. Он был добрым. Почему хорошие люди умирают слишком рано? — Влад положил драгоценную находку во внутренний карман куртки, а потом деловым тоном добавил: – Идемте, девушки. Если поторопимся, успеем на пятичасовую электричку.

Покинув старый сад, мы зашагали к вокзалу. Честно говоря, меня беспокоило отсутствие слежки и прочих неприятностей. Таинственные враги позволили нам спуститься в вампирское логово, беспрепятственно посетить дом, в котором прежде жила семья Влада. Создавалось впечатление, что они были абсолютно уверенны в успехе, зная, что сумеют захватить Влада в любую минуту. Возможно, они верили в силу проклятого браслета или слишком хорошо знали характер своего пленника – Влад не бежал, а наоборот, рвался навстречу опасности, сам шел в руки своих врагов, надеясь победить их. Я шагала, озираясь по сторонам, но не видела ничего подозрительно. Почти все окна были освещены, в некоторых из них сверкали украшенные разноцветными гирляндами елки. Похоже, лимит неприятностей в этом году уже был исчерпан…

* * *

Подготовка к празднику была в самом разгаре. Когда мы вошли в квартиру, в ноздри ударил свежий запах принесенной с мороза елки, а на голову обрушился ворох серпантина.

— Сработало! – Леша подскочил ко мне, рассматривая со всех сторон. – Засыпание конфетти – девяносто процентов, запутывание серпантином – семьдесят пять. Думаю, Константин Григорьевич, надо увеличить количество мишуры.

Как оказалось, «колобки» испытывали «поздравляюще–оптимзмовселяющее устройство предновогоднего действия» предназначенное, для засыпания вновь прибывших гостей серпантином. Впрочем, увидев стоявшего позади меня Влада, «колобки» как–то сразу стушевались, отошли на второй план, видимо припомнив неудавшийся розыгрыш с «вампирами».