— Я зайду, — сказал Ник и сам удивился своим словам. А для чего он пришёл? Не проведать девочку, нет. А самому поговорить с врачом и убедиться, что всё сделано на высшем уровне. Что вложенная немалая сумма из его собственного кошелька принесла нужный результат.

Вот только и уйти теперь, когда встретил Эмму он не мог. И не потому, что она осудила бы его. Наоборот, он был уверен, что она поймёт и его желание держать дистанцию, и нежелание ввязываться в это больше положенного. Вот только ему самому вдруг захотелось увидеть снова эту девочку. Только чтобы убедиться и уйти.

Марта сидела на кровати и пыталась дотянуться до своего инвалидного кресла. Заметив вошедших она широко улыбнулась и радостно сказала:

— Герр Никлас, я так рада, что вы пришли. Я боялась, что не увижу вас и вот…

Кивнула головой в сторону кресла. Никлас замер, сражённый лучезарной улыбкой, предназначенной ему, словно герою. Вот сколько раз они виделись? Всего лишь второй, а девочка смотрела на него как на долгожданного друга, напрочь стирая все возводимые им барьеры. Как будто щенка подобрал, ей-богу. Так странно. Вот оно то чувство, которое он всегда избегал и которое в последнее время стойко укоренилось в его сознании — ответственность. Хотя уже вполне привычное чувство, учитывая то, как повернулась к нему судьба.

Эмма, заметив его ступор пришла на помощь и засуетилась рядом с дочерью:

— Давай дорогая покажем герру Никласу, что тебе стало лучше. Вот так, ты молодец.

Эмма помогла дочери подняться и сделать несколько шагов в сторону Никласа.

— Я и не знал, что ты ходишь, — выдавил из себя Ник с улыбкой, всё ещё недоумевая, как он здесь оказался. Вот о чём вообще положено говорить с девочками? Хотя о чём это он, когда и с мальчиками он сто лет не общался. Где дети и где он? "Похоже сейчас я это узнаю" — подумал он, глядя на протянутую к нему тонкую ладошку. Он слегка пожал её и она утонула в его крупной ладони.

— Я могу ходить, правда ноги иногда слабеют и не держат. Вы знаете, что говорит доктор Бауэр? — продолжила девочка, возвращаясь на кровать с помощью матери.

— Что?

— Меня выпишут перед Рождеством, представляете? Я смогу быть на празднике дома, это так здорово, правда мам?

— Да, конечно, дорогая, — подключилась к разговору Эмма, поправляя дочери косынку. И пояснила, обратившись к Нику:

— В прошлом году мы провели все праздники в больнице. То ещё веселье было… м-да…

— Но на этот раз всё будет по-другому, — щебетала девочка и Ник подумал, что с детьми не так сложно поддерживать разговор — они сами всё расскажут, только кивай в ответ. — Мы с мамой купим большую ёлку и гирлянды. И игрушки найдём, ты помнишь где они лежат?

— Конечно, дорогая. Вот только вряд-ли нам нужна большая ёлка, ведь квартира у нас другая и туда она не поместится.

Марта нахмурилась, осознавая последние слова, и посмотрела в окно.

— Ну и ладно. Правда-правда. Это совсем неважно. На улице ведь наверняка поставят нарядную ёлку и я смогу смотреть на неё из окна.

— Конечно, — пробормотала Эмма, с трудом сдерживая набежавшие слёзы. Ну ведь правда, нашла из-за чего расстроиться, учитывая какой кризис они преодолели. Но всё же…

Заметив напряжённый мужской взгляд в сторону дочери она встрепенулась. Вот дура, расселась тут, а ведь наверняка Никласу совсем неинтересны их убогие обсуждения праздника.

— Я думаю, мне пора идти, — произнёс, наконец мужчина, словно читая её мысли. — Я очень рад, что у тебя всё хорошо, Марта. Выздоравливай.

И спешно попрощавшись пошёл на улицу, к своему автомобилю. Глотнуть свежего воздуха, протолкнуть внутри огромный ком, из-за которого так странно жжёт в глазах. Это колючий декабрьский ветер, и ничего больше. Он молодец. Он сделал всё и даже больше и никому ничего не должен.

Пока ехал домой Ник вдруг увидел город другими глазами. Когда успели появиться праздничные вывески и красочные гирлянды, сверкающие яркими огнями? Почему он не заметил приближающегося Рождества? Потому ли, что был сверх меры загружен делами или потому, что многие годы просто не отмечал этот праздник?

"Вряд ли нужно что-то менять и в этом году" — подумал Ник, паркуясь около особняка. — "Мне этот праздник совершенно не нужен, да и траур никто не отменял".

Вот только сидя на кухне и поглощая ужин, приготовленный заботливыми руками Доры он не смог не спросить:

— Дора, как ты смотришь на то, чтобы устроить небольшой рождественский праздник?

— По-моему неплохо получилось, а?

Ник обвёл удовлетворённым взглядом украшенный зал и обернулся к стоящей у двери Доре.

— Неплохо? — всплеснула руками женщина. — Просто великолепно! Честно говоря, я давненько не видела праздника в этом доме. Какие раньше здесь были вечеринки! А теперь и Феликса с Ханной нет…

Дора утёрла выкатившуюся из глаз слезу и улыбнулась обнявшему её Никласу. Хоть она и была наёмным работником, но на правах старожила могла позволить себе немного больше, чем положено.

— Ты тоже скучаешь по ним, да? Мне так жаль, что я не смог с ними проститься…

Пожалуй впервые со дня похорон он осмелился поделиться своими чувствами с другим человеком и обсудить своего брата. Только Дора знала, сколько ему пришлось пережить.

— Не вини себя, мой мальчик. Жизнь вообще штука сложная и, что самое печальное, скоротечная. Поэтому тратить её на пустые сожаления просто не имеет смысла.

— Ты всегда была ко мне слишком добра.

— А ты отвечал мне взаимностью и я очень рада, что ты, наконец, дома. Хотя и в результате такой трагедии. Оххх…

— Вряд-ли я имею право называть это место домом.

— Кто же как не ты? — возмутилась женщина, упирая руки в бока. — Ты такой же наследник, как и Феликс. Я, конечно, не такая образованная как вы и всех этих юридических тонкостей не знаю, но мне достаточно того, что ты похож на отца как две капли воды. А всё остальное никому не нужная мишура.

— Дора, Дора… Если бы всё было так просто! Может мне не следовало всё это…

Ник махнул рукой в сторону огромной ёлки, стоящей посередине большой комнаты.

— Следовало, ещё как следовало! В жизни всегда есть место празднику, и Феликс бы понял нас и одобрил. Тем более, что и гостей совсем немного, правда?

— Да, я надеюсь угощение готово?

— Конечно, осталось совсем немного доделать. И всё-таки, для кого же такой чудесный праздник?

— Увидишь, Дора, увидишь.

Почему он не мог ей сразу признаться? Ник и сам не знал. Может боялся получить неодобрение? Поймав любопытный взгляд женщины он сказал:

— Это суррогатная мать и её дочь.