Он погуглил «Четырех всадников» и вскоре нашел электронный адрес Айка Лигона. Нужно было надеяться, что это письмо дойдет именно до солиста, а не какого-то ассистента, но единственный другой способ дописаться до Айка – через Люцифера – не был вариантом.

Все остальные песни, представленные для соревнования текстов, будут рассматриваться Люком. Кэм знал, что «Четыре всадника» ничего не будут судить и что со вчерашнего дня Лилит не планировала отправлять песню. Она была талантливее всех жителей в Кроссроудс, вместе взятых, и Кэм хотел, чтобы ее любимый певец услышал ее музыку – без посредничества дьявола.

Он уселся на стул и погрузился в голос Лилит, составляя электронное письмо на телефоне.

Дорогой мистер Лигон.

Надеюсь, вы не против, что я связываюсь напрямую с вами, но ваши песни всегда вдохновляли меня, поэтому я хотела поделиться с вами одной из своих. Не могу дождаться вашего выступления в Кроссроудс. Моя биография и текст песни для Битвы групп прилагаются. Спасибо за все.

Черный блокнот лежал на коленях Кэма, но он понял, что ему не нужно его открывать. Он напечатал текст любимой песни «Блюз кого-то другого» по памяти:

Кэм напечатал остальные слова, впечатленный силой таланта Лилит к написанию песен. С биографией было сложнее. Ни один музыкант не был искренним в биографии. Они перечисляли свои альбомы, возможно, тех, кто их вдохновил, повезло ли им попасть в чарты, потом говорили, где жили, и все.

Но Кэму казалось невозможным написать о жизни Лилит и ее уникальной ситуации с объективной точки зрения. Вместо этого он написал:

Я сочинила эту песню у ручья позади моей школы, куда я сбегаю, когда мир начинает душить меня. Я хожу туда каждый день. Я бы жила там, если бы могла. Я написала эту песню вскоре после того, как мое сердце разбили, но не сразу. Мне было так больно, что понадобилось долгое время, прежде чем я могла передать чувства словами. В моем разбитом сердце все еще есть то, чего я не понимаю и не знаю, пойму ли когда-нибудь. Но музыка помогает. Вот почему я пишу, и вот почему я слушаю музыку все время. Как бы то ни было, ваши песни – мои любимые.

Я не жду, что выиграю этот конкурс. Я привыкла ничего не ожидать. Это честь – просто думать, что вы прочитаете что-то, написанное мной.

После того как Кэм напечатал последние слова, его зрение затуманилось. Глаза наполнились слезами.

Он не плакал, когда его изгнали из окружения Трона или когда он падал сквозь Пустоту. Он не плакал, даже когда впервые потерял Лилит все эти тысячелетия назад.

Но теперь он не мог остановиться. Лилит страдала так долго. И Кэм был тому причиной. Он знал, что ей было больно, когда они расстались – как мог он не знать? – но он совсем не ожидал, что боль и злость пробудут с ней так долго, будут править ею, как сейчас в Кроссроудс. Дух девушки, которую он любил, все еще был в ней, но его немилосердно терзали.

Слезы полились сильным и ровным потоком. Он был рад, что один сидит в библиотеке.

Хз-з-з-з-з.

Одна из слез Кэма упала на стол, издавая шипящий звук. Он видел, как она прожгла дыру через формику, а затем и ковер под ней. Черный дым поднимался от пола.

Кэм вскочил на ноги, вытирая глаза рукавом кожаной куртки, и увидел, как его слезы разъедают и кожу. Что происходило?

– Демоны не должны плакать.

Кэм повернулся и увидел Люка в беспроводных наушниках, игравшего в Doom на планшете за столом позади Кэма. Как долго он там находился?

Дьявол снял наушники.

– Ты разве не знаешь, из чего сделаны слезы демонов?

– У меня никогда не было причин узнавать, – сказал Кэм.

– Отвратное вещество, – сказал Люк. – Экстремально токсичное. Так что будь осторожен. Или не будь… решать тебе.

Кэм взглянул на свой телефон, радуясь, что слезы не упали на него. Он быстро нажал «Отослать». Люцифер присвистнул под нос.

– Ты проигрываешь, – сказал Люк. – Лилит возненавидит тебя за то, что ты только что сделал.

– Если ты будешь вмешиваться, – сказал Кэм – то наша сделка недействительна.

Люцифер засмеялся.

– Ты сам неплохо вредишь себе, приятель. Тебе не нужна моя помощь. – Он сделал паузу. – В действительности твое выступление пока что было таким убогим, что мне жаль тебя. Я подкину тебе косточку.

Дьявол протянул самоклеящуюся бумажку, которую Кэм выхватил у него.

– Что это?

– Адрес Лилит, – сказал Люк. – Она натуральным образом накостыляет тебе, когда вернешь блокнот. Лучше сделать это наедине, не перед всей школой.

Кэм схватил сумку и проскочил мимо дьявола через библиотечные двери. Остался час до звонка. Возможно, Лилит все еще дома.

* * *

Он побежал на задний двор школы, подождал, когда мимо проедет грузовик с мусором, и расправил крылья. Ему было приятно это сделать. Его волосы могли редеть, а талия – утолщаться по прихоти Люцифера, но его крылья всегда будут самой красивой его частью. Широкие, сильные и сияющие в дымчатом свете, и…

Кэм вздрогнул, заметив, что кончики крыльев выглядели тонкими как паутина – скорее крылья летучей мыши, чем шикарные крылья падшего ангела. Еще одна из нападок Люцифера на его тщеславие. Кэм не мог позволить этому парализовать себя. У него осталось двенадцать дней с Лилит, и еще слишком много всего нужно было сделать.

Клубы пепла поплыли над его крыльями, когда он взмыл в небо. Он чувствовал, как жар горящих холмов лижет его тело, поэтому взлетел повыше, пока внезапно небо над ним не изогнулось и прозрачный барьер не появился перед ним, прямо как стеклянная поверхность снежного шара, что Люцифер показывал ему в Аэвуме.

Он достиг высшей границы Ада Лилит.

Отсюда он мог видеть все. Здесь мало что было. Главные дороги в городе – даже шоссе рядом со школой – все были петлями, по которым машины ездили бесконечными бессмысленными кругами. За самым широким кольцом дороги виднелся обруч из горящих холмов.

Его крылья дернулись от ощущения клаустрофобии. Ему нужно было спасти Лилит из этого места.

Кэм наклонился влево и полетел вниз, к обветшалому району рядом с окончанием Хай Мидоу Роуд. Он остановился и завис в воздухе, в двадцати футах над домом Лилит. Крыша проседала в нескольких местах, а сад выглядел так, будто его забросили десятилетие назад. В этой части города воздух был особенно наполнен дымом. Должно быть, жить и расти здесь было ужасно.

Он услышал ее голос внизу. Лилит звучала сердито. Она всегда звучала сердито. Он быстро сложил крылья и приземлился на мертвую коричневую траву на заднем дворике.