− Что, Кноп, ломает от того, что дала? Причём, не раз? – не подъ*бёшь − не проживёшь, Андрюша. Сейчас бы съязвить хорошенько, да не хотелось.

− Нет, − сдавлено и пьянея от его прикосновений, не открывая глаз, честно и перед собой, и перед ним, тихо проговорила. − От того, что понравилось, – и тишина наполнилась чем-то приятным, бархатным, тёплым…

− Иди ко мне, – потянул мягко на себя. И снова смятые простыни, саднящее от стонов горло. Наш забег, на этот раз, дольше, на пределе моей выносливости: с покрытой испариной кожей, жадными поцелуями, заглушающими стоны, с его растерзанными плечами и моей исцарапанной его щетиной шеей. Душ по очереди, оттого, что сил на совместный просто не было. Мы бы не вышли оттуда, устроив ещё один раунд. Я еле сползла с постели, чтобы поправить простынь, которая сбитая комом валялась в ногах, и поднять с пола подушки. После быстрого душа я просто упала на кровать рядом с Андреем. Прижал к себе, множа тепло, что растекалось внутри, опаляя внутренности и разносясь по венам. Вырубило моментально. Проснулась от прикосновений его рук, скользящих по моему телу, и недвусмысленно упирающейся эрекции сзади.

− Который час? – не открывая глаз, млея от легкого укуса в шею у линии волос.

− Часов восемь утра.

− Утренний стояк покоя не даёт?

− Поможешь? – рассмеялся с хрипотцой, улыбаясь, поцелуями по плечу. Подалась чуть назад, потираясь ягодицами. Шуршание обертки за спиной и, уложив мою ногу повыше, неторопливо, медленно поддался вперёд, сильнее прижимая меня к себе. Заставляя уткнуться в подушку, чтобы заглушить рвущийся из груди стон, разорвало почти одновременно. Подушка уже не спасала и разбудить тех, кто явно уже вернулся в дом, было как нех*р делать. Ладонь Андрея жёстко легла на мой рот, зажимая пальцами ещё и нос. Полыхнуло по жилам взрывом, разъ*бывая и так воющее нутро. Вцепилась в его руку, но отпустил, когда уже било нещадно, а сердце вытанцовывало нервную чечётку, срываясь, сбиваясь с ритма. Я сдавлено простонала на сходе. Замерли оба, приходя в себя. Даже сил у*бать ему не осталось. С*ка. Откатился, чтобы снять резинку. Немного отдышавшись, повернулась к нему.

− Ширяев, в твоём возрасте уже нельзя столько тр*хаться. Я начинаю переживать, вдруг у тебя сердечко прихватит.

− Я польщён, что ты обо мне беспокоишься, – улыбнулся, ладонью по моей щеке, нежно проводя большим пальцем по скуле. Даже язвить расхотелось. Стукнула ладошкой по плечу, вызывая у него смех, и тут же уткнулась носом в его грудь, пряча взгляд. Трезво мыслить не получалось, в голове вы*баная Ширяевым серая масса, не способная на что-то продуктивно-здравое. Поэтому нах*й, сначала надо выспаться. Нас снова вырубило, даже до ванной в этот раз не доползли.

Проснулась первая. За окном уже был день. Андрей спал, закинув на меня свои клешни. Вроде не пила вчера столько, чтобы так угораздило. Ну и? Дальше что? Неловкое утреннее приветствие и, разбежавшись по углам, отводить друг от друга взгляды? Не. Нахр*н надо. Лучше бы он вчера свалил сразу, чем насиловать нервную систему этой неловкой х*етой. Ещё по-любому зрители того, как он съ*бываться из моей комнаты, будут. Покосилась на крепко сопящего Андрея, понимая, что выдержать подобное и сохранить на лице маску «х*й я на всё положила» я не смогу, не вывезу, не сегодня. Стараясь не разбудить, отвела его руку в сторону и, соскользнув с постели, потянулась к брошенной на полу сумке. Вытащив бельё и одежду, стараясь не шуметь, быстро натянула на себя свитер, тёплые легинсы и, прихватив сумку, выскользнула из спальни. Оказавшись в гостиной, застегнула на ней молнию и повернулась к зеркалу, собирая спутанные волосы в хвост, неожиданно сталкиваясь с ироничным взглядом Франца в отражении, который сидел за кухонным островком, роясь в телефоне и попивая кофе.

− На твоём месте я бы оставил волосы распущенными, – ухмылка и едва сдерживаемый смех. С*ка, Франц, вот бесячий мужик. Я так и не определилась: нравится он мне или я его ненавижу. Наверное, и то, и другое в равной степени. Я в курсе, что на моей шее твориться п*здец, но этот-то как увидел?

− У тебя дальнозоркость, сходи к окулисту, – положила на столешницу ключ-карту, и, забрав у него из рук чашку, отпила кофе. Впихнув ему её обратно в руки, быстро в коридор, набрасывая на плечи шубу и напяливая сапоги.

− Андрюхе что-то передать? – Стас облокотился плечом о стену, наблюдая за моими быстрыми сборами.

− Да, что он храпит, как старый медведь. Можешь, даже сделать это причиной моего побега, – Франц хрюкнул в кулак, подавляя ржач. Прихватив сумку и телефон, что со вчерашнего вечера валялся на тумбочке, выскользнула за дверь, по пути нажимая кнопки на иммобилайзере.

Ожидая пока прогреется двигатель и салон, я стояла у машины и нервно курила. Хотелось поскорее домой. Нет, не от того, что я вдруг совсем поехала кукухой, и вообразила, что Ширяев сейчас кинется за мной. Нет, была уверена в том, что, даже если он и проснулся, то спокойненько и расслабленно попивал кофе. Хотелось домой, чтобы, находясь в безопасном пространстве, привести кашу голове и своё эмоциональное состояние в режим нормы. Ибо сейчас то, что творилось внутри меня, было больше похоже на кубический сюрреализм с налётом хардкора − жуткая смесь с таким же ужасающим видом. Докуривая сигарету, зацепилась за прогуливающуюся по заснеженным тропинкам пару.

Я уже видела их на свадьбе Динки и Стаса. Впечатляющий союз, даже внешне. Оба очень красивые и гармоничные. Он высокий широкоплечий брюнет с шикарной улыбкой и лёгкой небритостью на щеках, придающей ему особый шарм. Она пониже его ростом, но очень статная, красивая. Не старше меня по возрасту, темноволосая, а её взгляд, он был… Мне сложно подобрать подходящее слово. Это то чувство, когда человек тебе улыбается, но улыбка касается лишь губ, а в глазах клубится бездна. Слишком глубокая, завораживающая, накрывающая диссонансом, производя впечатление двух личностей в одном теле. Они встретили кого-то на своём пути, и мужчина остановился, о чём-то разговаривая со знакомым, но раз за разом обращая взгляд к той, что держала его за руку. Она едва уловимо вела головой, словно говоря, что всё хорошо, и он снова возвращался к беседе. Всё это происходило за секунды, но производило неизгладимое впечатление для тех, кто это мог уловить. А ещё он всегда держал её за руку, и если кто-то из них отвлекался и отходил в сторону, то они продолжали удерживать друг друга в поле зрения. Находясь по разные стороны зала, они, встретившись взглядами, улыбались друг другу. Такое едва уловимое движение губ и настолько явственная теплота во взгляде, заметив которую, ты начинал чувствовать себя лишним. Словно вошёл в чужую спальню в самый неудобный момент. Наверное, была бы я более мягкой, то, наверное, и правда поверила бы, что такие отношения между мужчиной и женщиной возможны. Но я не верю, что всё так безоблачно и легко. Что все эти пони и розовые единороги с сердечками парят над ними двадцать четыре часа в сутки триста шестьдесят пять дней в году. Ибо во всём есть второе дно, в каждом есть говнецо. Всегда надо об этом помнить. Нех*р очаровываться, дабы не разочаровываться. Народная мудрость, бл*ть. Дошла до урны, выбросив давно докуренную до фильтра сигарету и сев в машину, направилась в город.