Ехать пришлось, не торопясь, не только из-за гололёда. Мысли роились. Меня колотило от того, что фонтанировало внутри, и то, что противоречило рациональному пониманию произошедшего. Било от того, что моё изнеженное и ушедшее в нирвану за ночь сознание сейчас активно насиловало мозг кадрами смятых простыней, пошлыми картинками воспоминаний, от которых жгло кожу, ибо рецепторы фантомно воспроизводили его прикосновения, выдавая вполне ощутимую реакцию. Твою ж мать! Ширяев, да на тебе надо писать предупреждение, что ты опасен, как смертельный вирус. Никогда меня так не выворачивало из-за мужика. Матерясь, с горем пополам спустя час припарковала машину у дома.

***

− Ты бы свеженацарапанную клинопись на своей спине прикрыл футболкой, – раздался голос Франца, как только вышел из душа. − А то моя Принцесса, может, и блондинка, но далеко не дура. Увидит, сопоставит, и вопросов будет много, – набросил на плечи полотенце и, плеснув в чашку кофе, сел напротив него, строча сообщение Баевой. − Что? Даже не спросишь, где Настя? – ухмыляясь, покосился в мою сторону Франц.

− Ну, судя по времени, должна подъезжать к своему дому, – ответил, бросив взгляд на часы.

− То есть ты знал, что она сбежит на утро?

− Франц, когда я поклялся делиться с тобой своей личной жизнью? Что-то такого не припомню. И да, знал. Это же Баева.

− У вас всё прям серьёзно или так, на безрыбье?

− Отвали от меня, старая сплетница.

− Бл*ть, ну интересно же. Вы тут мою систему координат сломали, я ох*ел поутру. Кстати, дверь в спальню надо было закрывать. Это так, на будущее, – от трёпа Стаса меня спас Ромка, который ворвался в дом с воплями и радостным криком, делясь впечатлениями о ледяном городке, переключая его внимание.

Дальше все начали выползать из своих комнат, продирать глаза, запивать сушняк минералкой. После баня с веничками, массажем, холодным квасом. Только телефон в постоянной зоне видимости. Она не ответила. Вообще ничего, тишина. С*чка. Хотелось и улыбнуться, и выругаться одновременно. Только нутро тихо поскуливало, приводя меня в замешательство. Попрощавшись со всеми, после обеда уже выехал в сторону города. Надо успеть за эти дни добить договора по поставкам оборудования из Германии, к матери заехать. Да, блин, много чего надо успеть сделать, только в голове совершенно другое. Наваждение, бл*ть, в виде замутнённых страстью карих глаз, плавных изгибов женского тела, шелковистой кожи и сдавленных стонов, бьющих по вискам и порождающих дикую жажду в одной единственной женщине. Хотелось сразу к ней, нахрапом, наизлом. Знаю, что, если надавить, то уступит. Но с Баевой так было нельзя. Да, уступит, но моментно. Дальше заслонка упадёт, и тебя с такой же скоростью отправят в пожизненный бан без права на апелляцию. Потому что там, за яркой обложкой, за тонной сарказма и цинизма, чёткое понимание происходящего, без воздушных замков и розовых очков. От того и рамки такие жёсткие, чёткие. Внутренняя грань, за которую, если и переступать, то, только имея что-то в противовес, иначе рванёт. Это завораживало, вызывало отклик и впервые продолжительный интерес, не проходящий после секса. Шестерёнки скрипели от постоянного анализа её поведения и случайно обронённых фраз, подводя к давно усвоенному. Она − омут, тёмный, наполненный демонами и чертями, но чарующий своей неоднозначностью, взрывающий мозг и мои рецепторы. Вчера, стоило увидеть её на террасе, вдохнуть легкими тонкий аромат её тела, вынесло напрочь.

***

Стоило зарядить телефон и, наконец, его включить, как тут же пришло сообщение от Ширяева. С одним словом: «Ожидаемо». И всё! Всё, с*ка. Просто «ожидаемо», и всё. Он даже не позвонил. Я, конечно же, трубку бы не взяла, но мог бы, тварина, для вида попытаться. Вот же мудак. Матерясь уже вслух и понося его по всем ухабам русского могучего, я разбирала сумку, запускала стиральную машинку, со злостью вымывала полы во всей квартире, хотя они и так были чистыми. В общем, занималась стандартной бабской ху*той для снятия стресса, пока не поймала себя на трезвой мысли, что сама дура. Знала же, что Андрей не будет изображать влюбленного юношу, обрывая телефон звонками, тоннами сообщений с ванильным содержанием. Х*р ли я возмущаюсь? Ой, бл*ть, да и х*й с ним. Потр*хались да потр*хались. Не конец же света настал. Что за *банутый женский кретинизм? Обида какая-то вдруг появилась? Нах*й её. Вообще, всё лишнее нах*й. Вот, уже лучше. Мозг работать начинает, умница Настя.

И умница Настя, дабы не страдать х*йней, принялась разбирать завалы в шкафах, антресолях и разных загашниках, в которых хранились давно не ношенные вещи и обувь. К вечеру перебрала весь гардероб, набрав четыре больших пакета. Я не была шмотницей, но должность обязывала выглядеть прилично. Поэтому блуза с одной единственной затяжкой на рукаве уже надета не будет. Да, дефект почти не виден, но я о нём знаю, а это вызывает внутреннее напряжение. Поэтому все подобные вещи уходили к Рите, а так же те, которые я непонятно зачем вообще покупала или, которые надела один раз и поняла, что мне в этом неудобно, не нравятся, не подходят к остальному гардеробу. Ритка была менее придирчива, а порой и вовсе пилила меня за транжирство. Но позиции своей я не изменю, поэтому набрав номер сестры, предложила встретиться.

Рита предложила встретиться в центре, чем меня сильно удивила. Я-то думала, что она из дома родителей сейчас не высовывается. Всё стало очевидно, стоило мне выйти из машины и увидеть милующуюся парочку.

− Кен, блин, тебя и там, и тут показывают. И как всё успеваешь? – подошла ближе.

− И тебе здравствуй! – покривив губы, произнес Данил.

− Насть, только не ругайся, пожалуйста, – Рита тут же попыталась невнятно заступиться за своего Ромео.

− Да мне, вообще, срать на ваши потр*хушки. Ты только не залети и п*здить себя не давай. Окей?

− Рит, можешь в машине подождать? − он ласково прошёлся рукой по её плечу и услужливо приоткрыл дверь. Сестричка послушно села в тачку, чем дала мне ещё один повод поглумиться.

− Быстро ты её выдрессировал, хотя там и сложностей-то особых нет.

− Может, хватит её унижать? Она, вроде, твоя сестра.

− Вот именно, моя сестра, и, к сожалению, уму-разуму её больше никто, кроме меня, не научит. В очередной раз, в соплях и слезах после своей «любови» она ко мне прибежит за помощью и утешением. Поэтому, тр*хая её, помни, что, если ты её обидишь, я тебе яйца оторву, пальцы на руках переломаю и мишень на жопе ножом вырежу. Уяснил?

− Я её не обижу, тебе не о чем волноваться.

− Ага, «люблю, куплю и полетели». Даня-я, ты адресом ошибся. Это Рита − наивная и доверчивая, не я. Мне это в уши заливать не надо, дохлый номер.

− Блин, с тобой вообще нормально разговаривать нельзя.

− Мне лапшу на уши вешать нельзя, я её не перевариваю. Отторжение моментальное, и выхватить за подобное в два счёта можно. Подумай трижды, прежде чем подобное сделать.