Но ведь, ни одному мужчине напоминать о таком не нужно, верно? Не только потому, что щеки молодой жены порозовели, а зеленые глаза искрятся. Вчера ночью жених обещал ей нечто большее, чем легкое прикосновение. Однако сегодня при ярком свете дня Исайя решил, что не станет ее целовать. То, в чем он себе признался, было правдой — он боялся чувств, боялся впустить ее в свое сердце.

В жизни было слишком много боли, в ужас приводила лишь мысль о том, что в будущем ждет нечто похожее на детские страдания.

Но что делать, когда все смотрят с ожиданием?

Его очевидные колебания стерли улыбку с лица Фелиции. Кто-то потянул его за рукав — Абигейл.

Склонившись, он услышал торопливый шепот на ухо:

— Я сделала букет от твоего имени, но с поцелуем придется справляться самому.

Разумеется, он должен. Или все же нет? Из столовой доносились соблазнительные запахи — был накрыт праздничный завтрак. Священник нахмурился. Питер сжал кулаки. Мисс Ширле скривила губы и осуждающе покачала головой.

Что ж, так тому и быть. С милой, как он надеялся, улыбкой он положил руки на плечи Фелиции, привлек к себе и поцеловал в щеку.

Послышались возгласы удивления. В том числе со стороны двери, где собрались слуги, не желавшие упустить случай увидеть церемонию.

— Пройдем в столовую, леди Скарсфелд?

Фелиция опустила глаза и повертела кольцо на пальце.

— Я присоединюсь к вам через несколько минут, лорд Скарсфелд.

Он заслужил эту дистанцию, которую она определила между ними, используя его титул. Исайя задавался вопросом: она только лишь обижена или поцелуй в щеку разбил ей сердце? Он смотрел вслед удаляющейся жене, когда к нему подошла мисс Ширле.

— Не самый благоразумный поступок, милорд, особенно если рассчитываете на наследника.

Няня решила, что он женится, чтобы обзавестись наследником.

В одном мисс Ширле права: с поцелуем вышло неважно. Почему он не коснулся ее губ, пусть слегка, как ночью в кухне?

Потому что понимал: это невозможно.

Исайя насупился и задумался, а вскоре с ужасом вынужден был признать, что не желает формальных поцелуев без эмоций. Между ним и Фелицией существовало притяжение, пока едва уловимое, но, когда они были рядом, вспыхивала искра, которая грозила превратиться в пламя. И оно могло поглотить его.

В жизни он уже терял любимого человека и не рискнет полюбить снова, опасаясь сгореть дотла.

Впрочем, это не значит, что не придется нести ответственность за то, что он сделал или не сделал.

— Увидимся в столовой, мисс Ширле.

Исайя не представлял, как загладить вину перед Фелицией, но был уверен, что должен найти ее и попытаться сделать хоть что-то.

Через некоторое время он нашел ее в оранжерее. Она стояла у окна, скрестив руки на груди, и смотрела вдаль.

— Мне указали на недопустимое поведение в отношении вас.

Фелиция резко развернулась и прижала руку к груди.

— Вы напугали меня, милорд.

— Прошу простить. — Он сделал шаг вперед. Что же сказать, чтобы добиться примирения?

— Не стоит, поверьте. — Она улыбнулась, но по глазам было видно, что боль еще не прошла. — Если вас укорил Питер… он очень заботлив и…

— Это мисс Ширле. И Абигейл. Но более всех — моя совесть.

— Не знаю, почему вы…

— Разумеется, знаете, Фелиция. Вы милостиво пытаетесь меня успокоить, чтобы я не переживал из-за того, как плохо организовал нашу свадьбу. Мне следовало послушать сестру и ее няню, настаивавших, что украшения и музыка необходимы.

— Что ж, мы справились и без них. И стали лордом и леди Скарсфелд.

— Но у вас должны остаться теплые воспоминания об этом дне. Мне жаль, что у вас их не будет.

— Это не так. Песня была восхитительна. Немногие невесты получают в подарок серенаду от жениха вместо свадебного марша.

— Будь у меня время на размышления, возможно, в голову пришло бы что-то повеселее. Я должен был все предусмотреть, прошу прощения за свое поведение.

— Вы не споете мне последний куплет?

— Вы хотите? Он ведь совсем грустный.

— Я бы хотела послушать, да. Пожалуйста, спойте.

Хороший голос не означает, что человек любит петь. В случае Исайи это было так. Он бы ни за что не стал петь на церемонии, если бы не понял, как оплошал с приготовлениями.

Откашлявшись, он посмотрел на пейзаж за окном, от которого веяло холодом.

Время утомилось, год пришел к концу,

Лилия склонилась до земли у могилы.

В ней жестко и холодно.

Но по другую сторону прекрасно, как в золотом городе,

Мое драгоценное сердце!

Самое дорогое, драгоценное сердце!

— Вот видите, как только самые тяжелые времена проходят, становится хорошо, как в золотом городе.

— Да, в стихах да.

Фелиция подняла руку и коснулась его груди, там, где билось сердце. Свет упал на обручальное кольцо, и оно заискрилось.

— Могу я быть с вами откровенной, Исайя?

— Разумеется. Мы ведь уже решили, что должны быть искренни друг с другом.

От того, как она произнесла его имя, сердце подпрыгнуло и сжалось, но не болезненно, и уже почти привычно.

— Я поняла, что вы меня боитесь, хотя не могу даже представить, в чем причина. Надеюсь, Исайя, однажды вы доверитесь мне настолько, что поделитесь. Возможно, со временем и мы окажемся в золотом городе.

Она была почти уверена, что так и случится. Исайя же не хотел даже думать о прошлом, из-за которого стал таким мрачным человеком, не говоря уже о том, чтобы обсуждать это с кем-то.

— Я дал вам обещание, но не сдержал.

Фелиция прикусила нижнюю губку, давая понять, что помнит о поцелуе.

Внезапно, не сказав ни слова, она развернулась и попыталась уйти. Он перехватил ее, сжав руку, она остановилась, но не повернулась к нему.

— Фелиция.

Взяв за плечи, он развернул ее.

Она смотрела куда-то через плечо, будто на берегу озера происходило нечто увлекательное.

Исайя положил руку на подбородок и повернул ее голову к себе, лишая возможности смотреть куда-то, кроме своего лица.

— Я не хочу, чтобы поцелуй со мной стал для вас неприятной обязанностью. — Глаза ее стали темно-зеленым, брови сошлись у переносицы. Она убрала его руку. — Нас ждут гости. Увидимся в столовой.

Фелиция поспешила отвернуться, но он заметил, как она смахнула слезу со щеки. Это ранило его в самое сердце. Разве могут отношения с Фелицией стать обязанностью?