– Какая маленькая!

– Правда? Бабушка говорит, это порода такая! Девятнадцатый век! У меня и ноги маленькие, смотри!

Лялька ловко стянула шерстяной носок, связанный бабушкой, и повертела в воздухе действительно маленькой розовой ступней. И хотя Сашка не раз видел Лялю босой, сейчас при виде ее смешно шевелящихся пальчиков ему стало как-то не по себе: тяжело дышать и неудобно сидеть. Он покашлял и поерзал на кушетке, а Лялька, очевидно, тоже что-то такое почувствовала, потому что страшно покраснела и быстро натянула носок. И вовремя – к ним поднялась Тити€на:

– Так и знала, что вы здесь! Иди, Ляля, попрощайся с отцом.

Лялька убежала вниз, а он все сидел, не в силах отвести взгляд от Инны, стоявшей у окна с сигаретой. Она всегда его… смущала, но сейчас он как-то совсем по-новому разглядывал ее стройные ноги и высокую грудь. Она тоже рассматривала его, довольно скептически:

– Вырос, щеночек! Совсем стал большой. Такой взрослый и красивый… песик.

Это было как-то обидно, и он слез с кушетки.

– Такой же будешь, как все вы… – сказала она Сашке вслед, и он скатился по ступенькам вниз, недоумевая: чем он так нехорош?

Больше они с Лялькой не сидели под тулупом, не обнимались, не держались за руки, а уж тем более не целовали друг друга в щечку – ее босая ножка словно нажала какую-то кнопку, запустив химический процесс, таинственный, сладостный и необратимый. И только спустя год, в малиннике…

И вот – она вышла замуж! Сашка чувствовал себя обиженным и брошенным, хотя прекрасно знал: сам отказался от Ляльки. Сам. И ночью ему опять приснился его привычный кошмар: бесконечная Центральная улица, засыпанная желтыми листьями, и удаляющаяся Лялькина фигурка, которую он никак не может догнать, как ни старается и сколько ни бежит, спотыкаясь, следом. Но сейчас Лялька не уходила от него, а ждала у автобусной остановки – в белом подвенечном платье и летящей по ветру фате она протягивала к нему руки и улыбалась.

Он задохнулся от счастья и побежал к ней, но тут, откуда ни возьмись, ему преградила дорогу целая толпа мрачных людей в черных одеяниях. У них у всех были одинаковые пустые лица с трагически поднятыми вверх черными бровями и скорбно поджатыми алыми ртами – клоуны, догадался Сашка во сне. Это же переодетые клоуны! Он расталкивал их, они равнодушно расступались, словно стадо коров, и никак не кончались. Наконец он выбрался из черного стада, но Лялька уже уходила – как всегда! – уходила вниз по Центральной, но не одна: ее обнимал за плечи кто-то светловолосый, в черном плаще и высоких сапогах со звенящими шпорами.

– Лялька! – закричал он. – Лялька! Куда ты?

Пара остановилась и обернулась, но Лялька смотрела, сияя от счастья, на своего спутника, а у того – Сашка похолодел – было его собственное лицо! Двойник подмигнул Сашке с наглой улыбкой и отвернулся. Они снова пошли вперед, а Сашка застыл на месте, крича:

– Лялька! Это не я! Я вот он, Лялька! Я здесь! Это самозванец, не верь ему! Он погубит тебя!

Двойник, не оборачиваясь, поднял вверх правую руку с непристойно вытянутым средним пальцем, и Сашка заплакал от горя и бессилия. Он так и проснулся, повторяя: «Это не я! Это не я! Это не я…» Долго лежал с колотящимся сердцем, потом встал и ушел на кухню – попил воды, покурил, глядя в окно. Ни один фонарь почему-то не горел, и, вглядываясь в эту непроглядную тьму, Сашка размышлял: интересно, а где они будут жить? В Москве? Нет, Лялька бабушку не оставит. Значит, «дачник» переедет к Бахрушиным?

В глубине квартиры Тимошка сначала захныкал, потом завопил в полный голос – Сорокин поморщился и притворил кухонную дверь. Он закурил новую сигарету и опять уставился в темное окно: а фамилию Лялька поменяла или нет, интересно…

Фамилию Лялька взяла мужа – Хомская. Она решительно вошла в новую жизнь и закрыла за собой дверь на засов. После того как Андрей сдался на ее милость, она совершенно успокоилась, зато он, наоборот, волновался все сильнее: он так давно жил один, что сильно сомневался в себе. Свадьба была очень скромной – расписались да выпили немного шампанского в компании бабушки и Сорокиных – Татьяны и Григория.

– Ты видел, как Андрей нервничал? Бедный! – спросила Татьяна, когда Гриша вез ее домой.

– Еще бы не нервничать! Вон, Лялька какая красавица выросла – занервничаешь. И куда наш дурак смотрел…

– Куда! Куда вы все смотрите?! Туда и он.

Гриша поморщился, но промолчал.

– Бедная Ляля, столько слез по нему пролила!

– Правда?

– А самое печальное, что наш охламон тоже ее любит!

– Откуда ты знаешь?

– Знаю.

– Тогда зачем же он?..

Тогда зачем же он женился на этой козе? – хотел спросить Григорий, но вовремя прикусил язык, уж больно тема была скользкая. Татьяна прекрасно его поняла, но тоже смолчала. Подъехав к дому, они некоторое время посидели в задумчивости, и у Татьяны мелькнула шальная мысль пригласить Гришу на чашечку чаю, но она вовремя себя одернула – еще чего выдумала! Когда она уже взялась за ручку дверцы, Гриша вдруг тихо спросил:

– Тань, а почему ты замуж больше не вышла?

«Да все тебя, дурака, дожидаюсь, вдруг одумаешься!» – чуть не выпалила Татьяна, но вовремя опомнилась: сама ведь его выгнала.

Она пожала плечами:

– Да что-то я никому особенно не нужна…

– Мне нужна! – твердо сказал Гриша, и Татьяна мгновенно вспыхнула и даже как-то помолодела.

– Ну что ты говоришь такое…

А сама не удержалась и погладила его по щеке – Григорий придержал ее руку и поцеловал в ладонь.

– Перестань! Это мы с тобой просто от чужой свадьбы расчувствовались…

Она убежала, а Гриша отъехал, улыбаясь: может, еще не все потеряно? Сказала же Танька: «мы с тобой…»

Андрей же к ночи совсем впал в панику: Оля пошла проверить бабушку, а он уныло раздевался в спальне, ненавидя себя, свое нескладное и старое, как ему казалось, тело, и вообще всю эту безумную затею. Он долго не мог решить, совсем раздеться или нет, потом, окончательно расстроившись, улегся в трусах. «И почему я решил, что на что-то гожусь?!» – мрачно думал он. Но тут пришла Ольга, скользнула ему под бок, голенькая, теплая и уютная, все про него поняла, подышала ему в шею, потом поцеловала в ключичную ямку:

– И что это вы грустите, Андрей Евгеньевич? Вы уже не рады, что связались с такой настырной девицей?

– Я рад…

Ольга засмеялась и передразнила его:

– «Я ра-ад» – сказал он тоскливо! Знаете, какой у вас был вид?

– Какой?

– Как у Варенухи!

– У кого?!

– У Варенухи! Помните: связали, посадили в машину, повезли – гудел Варенуха…

Андрей тоже засмеялся, и его слегка отпустило.