— Да пребудет с вами Аменти!

И долго-долго они шли еще, то спускаясь, то подымаясь к ведомой только Отшельнику цели. У Ильи уже рябило в глазах от стенных росписей и от света ручных фонарей. Слишком яркие, бледно-голубоватые лучи среди тьмы. Он почти ничего не соображал, да еще набросилась душная головная боль, но не было времени остановиться и попытаться подлечить себя.

— Гробница.

— А-а?

— Гробница почти над нами, — пояснил Отшельник. — Та, черная. В нашем мире она соответствовала бы пирамиде Микерина. Сатефи говорил о ней.

— Я себя ощущаю… — Илья прервался, сглатывая остатки слюны, — как в компьютере. Как в стрелялке, понимаешь? Вроде «Возвращения в Вольфенштейн», есть такая старая славная игрушка. Страшненькая такая. Интересно, чем наша кончится? Ты что думаешь?

— Полагаю, мы дошли до конца. Главное чудовище где-то здесь. Аванти, пополо![15] — Отшельник указал вперед.

Коридор завершился. Тускло блеснула металлическая двустворчатая дверь, на половинках — гравированные птицы с человеческими головами. Египтяне изображали так Ба — часть человеческой души, живущую в голове.

6

Дверь распахивалась от легкого нажатия ладони. Свет болезненно ударил Илью по глазам, Отшельник бессознательно подстроил зрение под новые условия, отчего глазные яблоки его пугающе засеребрились на секунду. Илья не заметил. Он понял уже, что освещение неярко изливается из круглых стеклянных шаров на стенах и ничем не угрожает.

Шары крепились в шандалах чуть выше человеческого роста, а над ними стены уходили во тьму, и никак нельзя было догадаться об истинной высоте кровли этого надгробия, если они оказались в черной гробнице Миторода. Так назвал могущественного предка Сатефи. Митород Первый и единственный. Проклятый при жизни и возведенный в сан святого через четыреста лет после таинственной смерти, с возвращением на трон династии Ниго, потомком боковой ветви которой был и преданный Нарга.

В середине пустого зала из чернокаменного пола, среди желтоватого света, отраженного от темно-золотистых стен, увитых путаницей рисунков и письмен, рос ступенчатый серебряный жертвенник. В день смерти властителя Нами особо доверенные жрецы втайне принесли здесь пятнадцать человеческих жертв. Илья, глядя на прямоугольную в плане вершину пирамидального возвышения, содрогнулся, живо представив потоки крови и предсмертные хрипы. Отшельник, лучше знающий человеческую природу, лишь спокойно подивился столь малому числу умерщвлений. Нравы этого мира, на его умудренный опытом взгляд, отличались чрезвычайной мягкостью в сравнении с земными.

Они обошли жертвенник кругом. От тишины Илью слегка замутило. Может, правда, более от усталости.

— Рад видеть вас!

Голос тактично кашлянул. Из-за жертвенника, из пустоты шагнул человек. Юноша.

По здешней моде, в одной синей с золотом юбке до колен и золоченых сандалиях, укрепленных на щиколотках. Только один золотой браслет в синих камнях украшал его левое запястье. Но дело не в том. У него была ослепительно белая кожа и медно-красные волосы, прямые, до лопаток. И женщина позавидовала бы таким волосам. Сложенный, как Адонис, с узким, красивым лицом и сине-зелеными глазами. Юноша сложил ладони лодочкой и слегка поклонился. Прическа скрывала его уши, отчего-то это встревожило Илью. Отшельник глянул на товарища успокаивающе.

— Понимаю. — Мед, а не голос. Илье это не понравилось еще больше. Пес его знает, что за звучание. Гулкое какое-то. Отшельник молчал. — Вы удивлены. Я понимаю. Но я полагаю, что пришло время показаться. Показаться и познакомиться лично. Заочно я вас давно знаю, ведь так?

«Мать моя, да ведь он по-русски шпарит!» — Илья оторопел. Нет, это нечто! Тихо шифером шурша, крыша едет не спеша, вот как это называется.

— У вас не едет крыша, уважаемый юный друг. — Красноволосый улыбался искренне и славно. — Мы не представлены, да? Хм. Я спас вам жизни несколько раз. Мелочь, конечно, не стоит внимания, о да. Люди забывают это быстрее всего. Да, я спас вас от своры этих гунявых богов. Стадо запуганных идиотов. Вы — будущее. Они боятся за положение вещей. Я нет. Меня, скажу открыто, оно не удовлетворяет.

— Вы — очередной бог? — Илья вмешался в поток хорошо смазанной речи.

— Да, — скромно признался явленец. — Всего-навсего. Я хочу спасти вас, сделав своими союзниками. Вы, друзья, поможете мне…

— Ускорить конец этого бедного белого света! — грянул другой, низкий и хриплый голос, почти бас. — Сет, ты просто дурак!

— Да, я тот, кого изгнали и унизили. — Юноша не смутился. Он поднял руки и женственным движением отбросил волосы назад. Открылись ослиные уши. — Я тот, кто по уму и знанию, по праву старшинства должен считаться вашим отцом. Покажись, не бойся, — последнее прозвучало уже явной издевкой.

«И здесь грызня за власть! Боги мои!» — подумал Отшельник.

— После того, что ты сделал с моим отцом…[16] — Фигура в полтора человеческих роста появилась из ничто, мгновенно, со вспышкой. На смуглом человеческом теле в белой набедренной повязке ловко сидела золотисто оперенная голова сокола с черным кривым клювом и янтарными глазами. — А мы-то думали… А это ты! — Человек-сокол дернул когтистой рукой, словно отгоняя помойную муху. Непонятно было, как он говорит с клювом вместо рта. — Зная тебя, дядя (с каким ядом кривой клюв выплюнул это слово!), дя-дюш-ка, мы могли ожидать чего-то подобного. После убийства Осириса ты рвался к власти. Все время рвался к власти. Что угодно, любая мерзость…

— Ну, ну, ну, мой мальчик! — Владыка хаоса откинул голову. Морщины прорезались на гладком лице, плечи стали угловаты, только волосы не изменились. Голос его уже не казался мягок, он звенел высокой струной. — Сын мертвеца и этой… Я помню, что она сделала со старым Ра. И ты — представитель законной власти! Смешно, клянусь вечной неутоленной злобою Нейт!

— Теперь понятно. — Гор присвистнул по-птичьи. — Это ты устроил их вторжение в иную реальность. Они твое оружие, так? — Воздух вокруг коричневого торса заискрился, запах озоном. Глухой клекот рассерженного хищника рвался из клюва.

— Господа, — спокойно заметил Сет, — вы видите, у нас небольшой спор. Не виделись пару тысяч лет. Подойдите вон к той стене, — и указал ссохшимся пальцем. С каждой минутой он набирал десять лет, уже походя на мумию. Отшельник не торопился, скрестив руки на груди. В порванной на локте коричневой куртке, бородатый, грязный, с растрепанными волосами, он походил на дервиша странной религии. Только заштопанные на колене джинсы портили впечатление, да глаза мерцали серебряным отливом.

— Где пропавшие люди? Что тут происходило?

— Ох-хо. Было же вам дело. Вам, полубогам, думать о…

— Не нужно лести, — прервал паранорм. — Нужен ответ. Без словоблудия, пожалуйста.

— Хорошо. — Сет мягко улыбнулся, как будто ребенку. — Мне нужна армия. Они попали туда, в строй. Молодые мускулы, и острые молодые мозги. Это