ведь на работу. Сколько часов нам осталось до пробуждения? Не удивлюсь, если меньше четырёх…

— Макс, ты всё ещё злишься?

— Я не злюсь. Я просто не понимаю тебя, — не отрывая глаз от карты, сказал Максвелл. — Хотя, наверное, все ангелы такие.

Я снова промолчала, наблюдая за тем, как Максвелл уже заканчивает зарисовывать карту:

— Вот. Вот теперь хорошо и внятно. Пошли обратно домой. А то я уже спать хочу.

— И я… — снова зевнула я. — Пойдём поскорее домой. Надеюсь, что никто не заметил нашу пропажу.

— Сейчас глубокая ночь. Все нормальные люди спят, — сказал Максвелл, а потом, поняв иронию, что мы оба являемся людьми лишь наполовину, сказал: — Ах, ну, да, как иронично.

И вернулись мы домой без происшествий по дороге. Мы были настолько уставшими, что, как только проникли в дом Роуз через окно, сразу легли спать, даже не думая над тем, как завтра мы встанем и пойдём на работу, если всю ночь не спали, а занимались… Непонятно чем! Но всё это было не зря. По крайней мере, я надеюсь на это.

Глава 8 — Первый день на работе!

Утром проснуться было очень сложно: с трудом веки размыкались… не хотелось куда-либо идти сегодня. Так бы и спала вечность, если бы была такая возможность… Глаза никак не хотели открываться, а одеяло было таким тёплым… я вцепилась руками в мягкое одеяло, понимая, что сейчас самое время вставать.

— Рэй. Рэй! — меня трясёт Шай за плечо. — Вставай! Нам нужно уже идти!

Я что-то невнятное промычала. Нет… не хочу.

— Рэй, мы опаздываем!! И почему… и почему вы оба в уличной одежде? — вскричала Шай. Ах, да, мы же так и не переоделись той ночью… настолько хотелось спать. Потом, Шай, кажется, начала трясти Максвелла: — Макс, вставай!! Мы должны уже выходить!

Не хотелось бы опаздывать в первый же день… Я поднялась с кровати, и, всё ещё не проснувшись до конца, я начала толкать Максвелла:

— Эй, Макс… нам нужно идти… вставай давай… — веки всё ещё были тяжёлыми, и открыть глаза полностью просто не представлялось возможным…

Максвелл, только проснувшись, начал обуваться. Он даже ничего не сказал — лишь молча поднялся и пошёл обуваться. Видок у него был потрёпанный — в принципе, как и у меня. Мы обулись и вышли на улицу, в лицо ударил небольшой морозец — я даже поёжилась. Ярко сияло солнце, так что я укуталась в свою тёмную кофту, надела капюшон и сонно шла со своими друзьями в кузницу. В какие-то моменты, я шла с закрытыми глазами, все время спотыкаясь — настолько сильно хотелось спать.

— Да что с вами обоими? Чем вы занимались всю ночь? — спрашивала немного взволновавшаяся Шай. — Вы будто бы и не ложились…

— Долгая история, Шай, — произнёс Максвелл, зевая. — Может, потом, как-нибудь, расскажем.

— Как это понимать? — Шай повернулась ко мне. Я лишь легко отмахнулась:

— Не переживай, пожалуйста. Ничего серьёзного не произошло… я потом всё расскажу.

Шай, кажется, сдалась, и перестала задавать вопросы. И вот, когда мы дошли до кузницы, то постучались в железную дверь.

— Здрасьте, — сказала сонно я. — Это мы. Помощники. Откройте, пожалуйста.

Альфред открыл дверь. В отличие от нас, он был очень бодр, и, казалось, полный сил:

— Наконец-то! Даже не опоздали. Проходите, сейчас вам всё покажу.

Мы прошли в кузницу. Теперь, вместо холодной улицы, мы попали в жаркое помещение — хотя, мне показалось, что сейчас не было настолько жарко, как вчера, когда мы здесь были.

— Итак, начнем с самого начала. В ваши обязанности входит: держать кузницу в чистоте. У меня на это времени практически нет, поэтому видете сейчас кузницу в таком состоянии, в котором она сейчас. Также, возможно, вам придётся… эй, вы вообще слушаете меня?

Я очухалась. Опять закрыла глаза и чуть не задремала:

— А, да… прошу прощения…

Кузнец, немного нахмурив свои широкие брови, продолжил дальше:

— Ещё вы должны помогать в некоторых заказах. Например, смотреть за заготовками, чтобы те не перегорели в огне, заниматься выточкой. Просить о многом я вас не буду, просто пусть каждый выполняет свою работу. Это уже договаривайтесь между собой.

— А можно я буду заниматься уборкой? Боюсь, всё остальное я испорчу… — начала Шай неуверенно.

— Хорошо, — произнесла я. Я была даже рада, что она это сказала — это самое безопасное занятие из предложенных. Она может обжечься, выбить себе руки… — Тогда… мистер Альфред…

Альфреда что-то рассмешило. Я не поняла, что именно, и вопросительно посмотрела на него. Он пояснил:

— Да какой я тебе мистер! Называйте просто по имени, формальности ни к чему. Итак, да, давайте я вам покажу, как всё работает.

Мы поднялись и пошли за кузнецом. Только лишь на полпути Альфред затормозил, взял у стены метлу и подкинул её для Шай — та еле успела среагировать, ведь опять задумалась о чём-то своём. Но, тем не менее, Шай удалось ловко поймать метлу.

— Пожалуйста, убери пока кузницу, подмети быстренько… как там тебя?

— Шай.

— Шай? Какое интересное имя… Но сейчас не время отвлекаться! — Фред посмотрел на нас, отвёл к столу, где было множество молотков. — Подберите пока молоток на свою руку, чтобы он не был слишком тяжёлым, но и не слишком лёгким. Ах да, точно! Фартуки. Пока подбирайте молотки, а я пойду, поищу лишние фартуки и перчатки.

Альфред ушёл в другую комнату, начал там копаться. Я взяла первый попавшийся под руку молоток, но он оказался слишком тяжёлым. Это же каким сильным нужно быть, чтобы им работать… в какой-то момент я даже пожалела обо всём, но потом, вспомнив, зачем мы здесь и какова моя цель, я взяла себя в руки. Деньги. Нам срочно нужны деньги. Пока Шай шуршала метлой по полу, я подбирала второй и третий молоток. Мне нужно проснуться! Я легонько побила себя по щекам. Так-то лучше…

— Вот! Идеально, — нашёл Максвелл подходящий ему молоток. А я всё ещё искала… не слишком лёгкий, но и не слишком тяжёлый… так, вроде бы нашла! Он был слегка грязный, но ничего страшного. В этот же момент вернулся Альфред с фартуками и перчатками. Он разложил их на деревянный стол:

— Так, ну, разбирайте.

— Мой бордовый! — сказал Максвелл радостным голосом. А я смотрю, ему нравятся красные оттенки… Максвелл надел бордовый фартук и чёрные, длинные перчатки где-то по локоть.

— Шай, метлу переверни, — сказал Альфред, повернувшись к моей подруге. Та растерялась:

— Ой! Извините, пожалуйста! — она перевернула швабру и начала интенсивнее убираться.

Я надела синий фартук и белые, точнее, серые от грязи