– Вы сразу поняли, что платье сшито мадам Фаншо?

– А разве нет?

– Да, но как… впрочем, не важно. – Оливия не договорила, чувствуя, как краснеет, поскольку знала: многие денди, среди прочего, оплачивают наряды своим любовницам.

– Вы очень хорошо танцуете, мисс Силвердейл.

– Благодарю вас, лорд Синклер, – ответила она, как подобает, но тут же не удержалась от укола: – Вы и сами танцуете сравнительно неплохо. Я почти не замечаю, что танцую.

– Не очень хороший знак. Я предпочитаю, чтобы женщины замечали, когда танцуют со мной.

Поворачивая ее в танце, он чуть крепче сжал ее талию и чуть плотнее прижал ее к себе. Идущий от него жар напомнил Оливии: неразумно дразнить дьявола.

В сверкающей огнями бальной зале он был больше похож на человека, которого она увидела во время их первой встречи в церкви, чем на ее невольного сообщника, который приходил на Спиннер-стрит. На Спиннер-стрит он показался ей противоречивым, страдающим и совестливым.

Интересно, каков же настоящий Лукас Синклер? Возможно, оба. Вероятнее же всего, пока она не знает истины. Оливия понимала: мечтая познакомиться с ним поближе, она подвергает себя опасности.

– Тогда попробуйте наступить мне на ногу, – предложила она. – Уж это я точно замечу.

– Очень соблазнительное предложение, шалунья. Так вы разговариваете со всеми вашими скучными кавалерами? Так как я не заметил, чтобы кто-то из них во время танца покраснел или споткнулся, скорее всего, нет, с ними вы так не говорили.

– Ради Элспет я веду себя как образец приличия и хороших манер.

Его пальцы опустились чуть ниже, готовя ее к новому повороту. Оливия откровенно лгала, сказав, что не заметила, что они танцуют. Она еще никогда так остро не сознавала танец, не сознавала, что ее обнимают, и не хотела большего…

Она откашлялась и сменила тему:

– Лорд Уэстерби сказал, что вы редко посещаете подобные мероприятия. Это правда?

– Ливены – мои близкие друзья. Когда я бываю в Лондоне, я иногда прихожу на их званые вечера и балы. А что? Или вы решили, что я пришел сюда только ради того, чтобы увидеть вас?

– Может быть, чтобы присматривать за мной и убедиться, что я не пользуюсь положением, чтобы заняться своими расследованиями. Я права?

– Хотите сказать, я знал, что здесь будете вы.

– А вы не знали? – спросила она.

Танец окончился, и он повел ее на место. Внутри у нее все сжалось: она не готова была смириться с поражением. Наверняка что-то еще можно предпринять…

– Вот теперь о нас пойдут слухи, – насмешливо произнес он. – Если вы отнесетесь к ним пренебрежительно, вы поощрите амбиции вашей тетушки. Поэтому советую изображать полное неведение относительно моей репутации.

– Я учту. Кстати… если завтра вечером вы придете на Спиннер-стрит, у меня есть кое-что для вас, а кроме того, я могу кое-что вам показать. Но раньше пяти не приходите. К сожалению, с утра мы с Элспет должны ездить с визитами! – Не дав ему отказаться, она отвернулась.

Он так и знал.

Он давно перерос тот возраст, когда его поступки диктовались любопытством, стремлением развлечься… и вожделением, которое пересиливало все прочие побудительные мотивы. Он сказал Оливии, что больше не намерен ей помогать. Почему же он стоит на Спиннер-стрит и стучит в дверь? Она поймала его на крючок!

Вчера Лукас остро осознал, что перед ним совершенно необыкновенное создание. Облачившись в дорогое платье и уложив обычно растрепанные кудри по последней моде, она выглядела именно той, кем была, – девушкой из хорошей семьи, приличной и богатой. Имей ее компаньонка хоть каплю разума, она бы не позволила ему пригласить Оливию на вальс. И разумеется, она не должна была позволять своей воспитаннице находиться на Спин нер-стрит, не имея другой защитницы, кроме престарелой няни со скалкой.

Он отогнал мрачные мысли и снова постучал, с трудом удержавшись, чтобы не замолотить в дверь кулаками. Тишина затянулась. Он выругался и направился к черному ходу. Ему пришлось быть свидетелем многочисленных сцен насилия, и у него разыгралось воображение. Хотя он за нее не отвечает, нужно сообщить обо всем ее родственникам… возможно, придется связать ее и лично отвезти в Йоркшир. По крайней мере, поручить Таббсу приставить кого-нибудь к дому для охраны.

Он вошел, поднялся по узкой лестнице и в сгущающихся сумерках увидел, что из-под двери кабинета пробивается оранжевая полоска света. Ни о чем не думая и не останавливаясь, он толкнул дверь.

Оливия спала на диване, подложив руку под щеку. В другой руке, лежащей на деревянной шкатулке, она сжимала исписанный клочок бумаги. Он нагнулся, вынул бумажку из ее руки и осторожно положил ее руку вдоль корпуса. Она вздохнула и потянулась, но не проснулась, и он долго стоял над ней, сдерживая желание, которое все сильнее овладевало им. Желание возникло в тот миг, когда он ее поцеловал. И даже раньше.

Вчера он совершил ошибку, пригласив ее на вальс. Подчинившись инстинкту, он дал своему телу ложные надежды. Естественно, его организм сделал свои выводы…

Он уверял, что не склонен никому подчиняться, а сам позволил ей руководить собою. Он не мог даже утешаться мыслью о том, что ей что-то от него нужно, помимо удовлетворения ее любопытства относительно поцелуев. Достаточно унизительно знать, что тобой помыкают, но, когда тобой помыкают бессознательно, самолюбие получает двойной щелчок.

И все же подобные мысли не заставят его уйти! Он сомневался, что сейчас сумеет отойти от нее, что бы ни случилось.

Он очень легко коснулся ее щеки, провел по мочке уха, погладил по затылку. Ее сердце билось ровно. Она повернулась, вздрогнула, губы зашевелились, произнося какое-то слово, и он напрягся и тут же пришел в полную боевую готовность.

Он понятия не имел, что будет с ней делать, но сделать что-то необходимо.

Она открыла глаза и улыбнулась; в пламени свечи ее глаза казались золотыми. Он стоял без движения. В любой миг она полностью проснется, и исчезнет это выражение, теплое и интимное, – он почти поверил, что оно предназначено ему. Однако на смену улыбке уже пришло замешательство.

– Лорд Синклер? – прошептала она, и он пожалел, что нельзя остановить мгновение, оставить ее между сном и явью до того, как она начнет думать. Чтобы задержать на ее лице это выражение, немного похожее на любовное томление.

– Лорд Синклер! – снова прошептала она. – Я заснула. Который час? Я думала, что вы не придете.

– Мне уйти?

– Нет. Останьтесь. – Ее голос был хрипловатым спросонок, и все его тело отреагировало на эту интимную хрипотцу.

Она села, отбрасывая со лба растрепанные кудри. Следующие слова Оливии его охладили.

– Почти семь часов, и скоро за мной приедет экипаж… И все же я рада, что вы пришли.