Король задумчиво перебрал другие донесения. А ведь верно! Складывается картинка! Вот другой барон, Тимейр. Не сосед Грейнжа, но земли почти рядом – через одну узкую полосу леса, принадлежащую другому землевладельцу. Из его земель доложили, что лорд приказал извести рощу молоденьких ясеней, якобы на рукояти для лопат, но… в его холде нет проблем с водой, никто не осушает болота, не копает колодцы. Зачем столько крепких и гибких рукоятей? На рогатины и копья?

Еще один барон немало повоевавший в свое время – Дорвейн. В его землях все тихо, да только прошел слушок, что хозяин собирает охотников, умельцев стрелять из лука. Якобы на охоту по первому снегу. Ну-ну. Пора прекращать этот балаган!

– Тревел! – король окликнул секретаря, закопавшегося в бумаги.

– Сир?

– Бумагу для магических сообщений! Кто там у нас из графов поближе?

* * *

Лето достигло своей макушки и медленно покатилось дальше. Обитатели замка занимались своими делами, пристально поглядывая на поля – что там сулит будущий урожай? Дэвлин Коркодэйл прошел все испытания, и был принят в тесный кружок стражников. Родичь барона был услан куда-то, и никто больше не пытался заставить новичка уехать. Молодняк смотрел ему в рот, Ульф, хоть и косился, но порой советовался с новичком, ведь не замыленный глаз может увидеть решение с новой стороны.

У Сэма все тоже складывалось успешно – он получил из рук баронессы тоненькое ожерелье с единственной янтарной подвеской, съездил на три дня в свою деревушку, убедился, что хозяйский дом в ней есть и вполне добротный. Отдал приказ готовить его к появлению хозяина и хозяйки, а остальное время потратил на поиск и уговоры священника, чтобы тот согласился обвенчать нового хозяина и его невесту безо всех положенных оглашений и торжеств.

Вернулся Лайн в замок Грейнж задумчивый и усталый, но с юной леди Виолетты глаз больше не сводил и даже умудрялся ее тайно сопровождать во время прогулок, пользуясь расположением баронессы.

Между тем время летело неумолимо. Пожелтели листья, и барон повел свободных мужчин в заболоченную пойму реки, на утиную охоту. Собаки, охотники, свист болтов легких охотничьих арбалетов и отчаянное утиное кряканье смешались в задорную карусель. Однако разделывать добычу у воды не стали – в замке кипели котлы, женщины выбирали для себя удобные скамеечки, да готовили мешки для утиного пуха. Баронесса обходила широкий хозяйственный двор, проверяя наличие корзин для тушек, корыт для потрохов, и запасы дров для коптильни.

Повара уже точили ножи, чтобы приготовить утиный паштет в горшочках, залитых утиным же жиром, напечь пирожков с ливером и луком, сварить кашу с парой утиных тушек и приготовить особенное жаркое, начинив утку грибами и пряными травами, отбивающими запах тины.

Для Вероники это было привычным – она обходила помещения, проверяла чистоту посуды, запасы пряностей и ягод для заготовок, а сама думала о том, что вероятно делает все это в последний раз. В монастырь нередко жертвовали часть охотничьей добычи, но там и помыслить не могли о трех возах, полных битой птицы. В замке же утиная охота открывала период запасов не только овощей и зерна, но и мяса, рыбы, дров и всего прочего, без чего зимой придется голодать или мерзнуть.

Первый воз въехал в ворота, и баронесса Грейнж, как и достоило сама подошла к возу, выбрала крупную птицу, села на скамеечку, накрыла дорогое нарядное платье куском полотна и принялась ее ощипывать. Женщины вокруг загомонили, расхватали птиц и занялись тем же самым. Головы – собакам, потроха на кухню, тушку в корзину, чтобы шустрые мальчишки унесли ее к огню, и опалили, насадив на железный прут. Все как всегда! Но едва над двором поплыл запах горелых перьев, похудевшая и побледневшая в последнее время леди Грейнж мучительно согнулась и ее вырвало в корыто с потрохами.

Женщины тотчас побросали работу, и собрались вокруг. Веронике подали мокрое полотенце, кружку с водой и неспелое яблоко. Служанка, которая протянула незрелый плод потупилась и почти прошептала:

– Попробуйте, миледи! Мне помогало от тошноты.

Вокруг все зашикали, а Веронике вдруг до ломоты в зубах захотелось впиться зубами в твердый кислый зеленый шар. Она это и сделала, чувствуя, как отступает дурнота. Женщины вокруг зашушукались, а потом самая опытная из них ласково попросила баронессу отдыхать и беречь себя и ребеночка. Вероника побледнела еще сильнее и чуть не упала, но служанки подхватили ее, усадили на бревнышко и объяснили непонятливой, что она явно понесла, и лучше ей не торчать во дворе, среди грязи и вони, а сидеть в своих покоях и радоваться жизни.

Женщины вокруг радовались – барон теперь не отошлет баронессу! Не уйдет из замка добрая и рачительная хозяйка! Только бы сынка родила, и уж точно не сможет он ее выставить прочь! А леди Грейнж вдруг схватила ближайшую прачку за руку и зашептала умоляющим голосом:

– Только не говорите никому! Прошу вас! Я… хочу сама сообщить барону добрую весть!

Вокруг доброжелательно закивали головами – конечно, после стольких лет леди хочется самой сообщить все мужу. Так и должно быть!

Веронику проводили до покоев, позвали к ней встревоженную Виолу и разошлись. Пока сестра хлопотала вокруг, готовя прохладный компресс и мешочек с ароматными травами, отбивающими запах перьев, летящий сквозь открытое окно, леди Грейнж полусидела в кресле, и пыталась осознать свершившееся чудо. У нее будет ребенок! Невероятно, но это так! Теперь, когда ей указали, она и сама заметила, что с купальской ночи не шли крови. Что грудь стала полнее и чувствительнее, а бледность и худоба, нередко случаются с женщинами в ожидании. Наверняка это подарок того лесного фея!

Вспомнив свое ночное приключение, Вероника вдруг испугалась – что, если ребенок от присланного лесом фейри будет… необычным? Она взволнованно встала, пометалась по комнате, потом вновь ощутив дурноту присела на мягкую скамью у окна, чтобы вдохнуть прохладный осенний воздух. Ребенок! Надо срочно вспомнить все, что она когда-либо слышала о детях, рожденных после купальской ночи!

До самого ужина баронесса вспоминала сказки и легенды, и даже старинные баллады, и к собственному страху поняла, что, если ребенок рождался с каким – нибудь по человеческим меркам изъяном, его забирали к себе жители «той» стороны. Обычные же человеческие дети фейри не интересовали.

Погладив абсолютно не заметный живот, леди Грейнж пожелала себе самого обычного малыша и поправив головной убор спустилась в главный зал. Пожалуй, не стоит рассказывать о беременности барону, хотя бы до тех пор, пока не ляжет первый снег.

Ужин прошел как обычно – слуги, уставшие за день, ели с аппетитом, стражники тоскливо переговаривались – им тоже хотелось на охоту. Служанки за дальним столом перешептывались да перемигивались, но барон в этот день с охоты не вернулся, так что баронесса как обычно высидела весь ужин, делая вид, что ест и ушла к себе. За утками прибыл воз гусей, их уже всех готовили в коптильню, не отвлекаясь на паштеты, а там и мелкая дичь пошла, набитая охотниками с берегов.