Мистраль заулыбалась.

— Когда станет тепло, мы могли бы одеться Леоном и Матильдой (14) и пройтись по городу с цветком в горшке.

— Будет весело, — хмыкнул Шейн. — А сейчас пойдем, иначе бабуля Дипика останется без подарка.

Они больше двух часов прохаживались по Камден Пассаж, заглядывая в витрины и отметая один вариант за другим. Но какие-то вещи Шейн все-таки согласился купить, в его руке уже насчитывалось четыре небольших бумажных пакета с разными логотипами. Мистраль тоже нашла кое-что для мамы и ее мужа, но с подарками для братьев определиться не могла. А теперь у нее был еще и Шейн. В какой-то момент, когда он отделился от нее ненадолго, Мира увидела старую посеребренную чернильницу и прилагаемую к ней перьевую ручку конца девятнадцатого века. Да, возможно это старо и избито, но лучшего подарка для писателя Мистраль найти не смогла бы. Скорее всего, Шейн никогда не воспользуется этим комплектом, он будет просто небольшим красивым сувениром. Недолго думая, Мистраль заплатила за набор и спрятала в пакет с подарком для мамы.

Когда они заглянули в магазин головных уборов и аксессуаров, Шейн схватил вязаную бирюзовую шапку с помпоном на макушке, и надел на голову Эм, предварительно стянув ее собственную.

— Что ты хочешь этим сказать? — спросила Мира.

— Она идет к твоим глазам.

— Мне не нужна еще одна шапка.

Мистраль стянула ее с головы и вернула на подставку, Шейн многозначительно посмотрел на ее покрасневшие от холода руки.

— Зря. Тут в комплекте такие же перчатки. Ты мерзнешь.

— А ты вообще не носишь ни шапку, ни перчатки, — пробурчала Мира.

— Это потому что я большой и сильный, — важно заявил Шейн.

Мира силой вытолкала его из магазина, но, пройдя несколько метров, он остановился.

— Черт, я оставил там пакеты! — воскликнул Шейн, глядя на свои пустые руки. — Подожди, сейчас вернусь.

Он быстро скрылся из виду, Мира осталась стоять возле выставленного на улице стола с украшениями, которые сверкали и переливались на солнце. Украшения варьировались от миниатюрных посеребренных сережек до длинных жемчужных бус. Был это настоящий жемчуг или фальшивый невозможно было догадать, но это же Камден Пассаж, при желании здесь можно найти что-то ужасно ценное за смешные деньги.

Мира рассматривала переливающийся всеми цветами радуги стол и не могла оторваться. Кольца-змейки, серьги с муранским стеклом, браслеты из камней, кулоны в виде животных. Это был самый настоящий клад. Мистраль протянула руку и погладила подвеску в виде птичьей клетки. На одном креплении с клеткой, как бы на свободе, болталась маленькая птичка, вся композиция висела на длинной цепочке.

Тут же над плечом Миры возникла рука в черном пальто с зажатой между пальцами купюрой.

— Мы берем, — уверенно заявил знакомый бархатный голос.

Оказывается, Шейн уже какое-то время стоял рядом и наблюдал за ней. Продавщица завернула цепочку с подвеской в бумажный сверток и, улыбаясь, протянула Шейну, который тут же отдал его Эм.

— Держи. Наденешь, когда придем домой.

— Спасибо, — тихо проговорила Мира, становясь на носочки и целуя Шейна в подбородок. — Как думаешь, твоей бабушке понравилось бы что-то из этого?

— Не знаю. Не возьмусь угадывать, слишком это сложно. Лучше подарить ей очередное сари.

Шейн взял Эм под руку и оттянул от этого магического места.

— Она носит сари? Прожив столько лет здесь? — удивилась Мира. — А твоя вторая бабушка как с ней ладит?

— Моя мама сирота. И дед, муж бабули Дипики, умер много лет назад. Так что в детстве наше внимание безраздельно принадлежало ей. Мы часто бывали у нее дома, она готовила нам индийскую еду, пекла индийские сладости и рассказывала индийские сказки. На хинди.

— Ты говоришь на хинди?! — воскликнула Мистраль.

Шейна развеселила ее реакция.

— Я достаточно неплохо понимаю, а говорю совсем мало.

— Господи, и ты еще удивлялся моему испанскому!

— У тебя должно быть хороший испанский, хотя я его так и не услышал, — нахмурился Шейн. — А мой хинди оставляет желать лучшего. Знаешь, наши семейные сборища представляют собой довольно забавную картину. Во главе стола сидит старая, самая индийская индианка, какую только можно представить, в сари и с бинди (15) на лбу. А вокруг нее собираются типичные европейцы, ее дети и внуки, ни грамма на нее не похожие.

— Но среди них есть еще ты, — вставила Мира.

— У меня всего лишь черные волосы и глаза. Как у многих других людей, — возмутился Шейн.

— И ты говоришь на хинди.

Глаза Шейна недовольно сощурились, он подхватил Миру, перебросил через плечо и понес на выход с рынка, не обращая внимания на летящие ему в спину удары маленьких кулачков.

Войдя в квартиру, Шейн бросил ключи и пакеты на столик у входа и стал снимать пальто. Мира зашла следом и огляделась. Картина была очень знакомой, по беспорядку и грязным чашкам на полу возле дивана можно было точно определить, где Шейн проводит большую часть своей жизни.

— Ты же знал, что я приду, — констатировала Мистраль, все еще стоя на пороге и не раздеваясь.

— Конечно, — сказал Шейн, поворачиваясь к ней и стаскивая с нее парку. Когда куртка оказалась у него в руках, он бросил ее на спинку кресла к другим предметам гардероба.

— То есть, ты знал и не подумал даже затолкать в шкаф все…это?

Мира медленно стала прохаживаться по комнате, рассматривая книги на полках, которые здесь были в большом количестве. Шейн поднял кружки с пола и понес к арочному проему кухни.

— Нет, зачем? — непонимающе спросил он. Послышался звук льющейся воды и звон посуды.

— А ты всех своих подружек приводил в нору?

Голова Шейна показалась в проеме кухни.

— Только тех, которые в такой же норе провели со мной две недели и при этом не возмущались.

— Я возмущалась, — нахмурилась Мира.

— Один раз, — снова показалась голова. — У нас взаимовыгодный обмен. Ты не пытаешься впечатлить меня своим внешним видом, а я не пытаюсь показаться тебе более опрятным, чем есть на самом деле.

Мистраль все кружила по комнате, брала в руки всякие безделушки, рассматривала их и ставила на место. Подошла к окну с видом на тихую, почти деревенскую улочку. В этом, пожалуй, вся прелесть Ислингтона. Стоит немного отклониться в сторону от главных шумных улиц, и оказываешься как будто далеко за городом.

Когда гостиная была исследована, а Шейн из кухни так и не вышел, взгляд Миры упал на закрытую дверь. Любопытство взяло верх, она заглянула внутрь. Это оказалась спальня, в которой царил такой же хаос, как и в гостиной. Одеяло на большой кровати было скомкано, на подоконнике умирал цветок в горшке, гардероб был открыт, и было такое чувство, что вещи в него запихнули и подтолкнули ногой. Возле кровати стояла тумба, вся заваленная книгами и именно она привлекла особое внимание Мистраль.