Этот мужчина и мир, который он представляет, слишком далёк от того, где живу я. Другая планета. Другие законы и пищевая цепочка. Если на приёме у Шона и Фло я вполне комфортно чувствую себя в его вселенной, то сейчас на своей территории, глядя на яркого представителя сильных мира сего, понимаю, что я — салага Пипец в гидрокостюме против обряженного в титановый сплав Бэтмена.

Ещё в первый вечер я хорошо изучила лицо Марка. Красивое. Строгое. Мужественное. И эта причёска — волосок к волоску. Педантично застёгнутый на все пуговицы синий пиджак и идеально отглаженная голубая рубашка. Отойди он от стола, я наверняка увижу идеально отутюженные стрелки на брюках, о которые можно порезаться, и так же идеально начищенную обувь. А у меня запястье, юбка и тяжёлый камень на сердце, который шевелится всякий раз, как я слышу фамилию Броуди.

Без шансов, Эмма! Без единого чёртового шанса.

«Прощайте, мистер Броуди. Надеюсь, на этот раз навсегда», — мысленно говорю я, отзеркалив в него вздёрнутым подбородком, и под ободряющий взгляд Урсулы выхожу из кабинета.

В кабинете меня ждёт Кора. Задание, которое поручила ей Урсула, требует моей проверки. Я не настолько наивная, чтобы убивать часы на выискивание ошибок из того, что сама сделаю идеально и в два раза быстрее, поэтому с лёгким сердцем отпускаю Кору домой и сажусь за работу.

В восемь я понимаю, что на этот раз Урсула точно решила вывести мою помощницу на чистую воду. Чтобы разобраться во всех цифрах, мне придётся потратить ещё как минимум часа два. Коре на это понадобилась бы неделя.

У меня нет желания кого-либо подсиживать, нет зависти к чужим деньгам. Я не борюсь за честную оплату труда, если, конечно, речь идёт не о моей оплате. А ещё меня настолько сильно устраивает наш с Корой симбиоз, что я звоню Полин и прошу оставить Лекса у себя на ночь.

— Без проблем, Эмма. Мальчики как раз закончили собирать свои рюкзаки.

— Мне так неудобно, Полин. Но сегодня и вправду завал на работе. Ещё и машина в ремонте, так что появлюсь не раньше полуночи.

— Ничего страшного. Ты же знаешь, Лекс всегда с удовольствием у нас остаётся. Я постелю ему в комнате мальчиков, а завтра утром ты сможешь забрать его перед завтраком.

— Спасибо тебе огромное. Не знаю, что бы я без тебя делала.

— Не за что, дорогая. Не забудь, кстати, оставить ключи от дома. Помнишь о водопроводчике?

— Ох, да рада бы забыть, но куда уж! Эта проклятая протечка мне уже по ночам снится. Как представлю эту беготню в подвал и обратно, так хоть в офисе оставайся ночевать.

— Не волнуйся. Завтра всё починят. Я попрошу Билла проследить.

Потом я прошу к телефону Лекса и следующие десять минут выслушиваю его дневной отчёт. Подобные мои задержки не часто, но случались, и Лекс всегда относился к ночёвке у приятеля, как к неожиданному приключению. Но после вчерашнего ночного разговора я переживаю, не воспримет ли он моё отсутствие за нарушение обещания никогда его не бросать.

Мой мальчик меня не подводит.

— Да не волнуйся, мам. Миссис Гордон накормила меня такими вкусными фрикадельками, что я даже попросил добавки. У тебя таких никогда не получается. Ты должна взять рецепт.

— Хорошо, милый. Обязательно возьму, и в выходные мы вместе попробуем их приготовить. Прошу тебя во всём слушаться Полин и не хулиганить.

— С Ноа хулиганить не получается. Он и в школе тихоня, ты же знаешь. А вот Майло пообещал показать как сжать видео, чтобы оно быстрее закачивалось на канал. Старший брат — это круто. Я бы тоже хотел такого брата, как Майло. Он классный. Во сто раз круче Ноа.

— Надеюсь, Ноа тебя не слышит. На его месте я бы обиделась.

— Не-а, не слышит. Миссис Гордон сказала найти мне пижаму. Надеюсь, эта не будет в динозаврах, как в прошлый раз.

Мысль передать Полин на хранение сумку с вещами Лекса на случай таких незапланированных ночёвок всё чаще меня посещает, но в последний момент я всё время себя останавливаю. Не хочу брать их за практику, не хочу, чтобы соседи думали, что я всерьёз рассчитываю на их безусловную помощь. Быть навязчивой — это не про меня. Я закончила этим заниматься в пять, когда поняла, что никому в моей семье до меня нет особого дела. Если только Сеймуру.

Из офиса я выхожу в десять, выжатая как лимон. Такси ждёт меня у главного входа. Я называю водителю адрес и с удовольствием сползаю по пассажирскому сидению вниз. Два часа сидения на стуле чью угодно задницу сделают чугунной, а в таком положении она вроде как немного отдыхает. Может и хорошо, что моя машина сломалась именно сегодня: ещё час сидения за водительским креслом точно грозил бы мне преждевременным геморроем.

Телефон звонит, когда до дома остаётся не больше двадцати минут.

— Привет, Энди. Какие новости?

— Бог мой, Эмма, как здорово, что я до тебя дозвонился!

Голос Энди — управляющего «Грин стоуном» — звучит настолько плаксиво-радостно, что моя многострадальная задница моментально чувствует, что геморрой она себе сегодня всё-таки нажила.

— Что случилось?

— «Маринерс» выиграли у «Рейнджерсов» четвёртую игру.

— А ты почему такой несчастный? Это же здорово!

— У Эшли через два часа самолёт в Милуоки. Летит на день рождение матери, и я обещал отпустить её пораньше. Лане только что позвонил муж. У Салли сыпь. Похоже на ветрянку. Брайан и Роф пока справляются, но, боюсь, их хватит ненадолго. Звоню Олли — он недоступен. Похоже, тоже празднует. Китти с женихом за городом. Ей добираться часа три. У нас полный зал клиентов, Эмма, и я… — тяжёлый вздох, больше похожий на всхлип. — Я, правда, не знаю, что делать.

Энди Кук — хороший парень. Правда, хороший. За те полгода, что он занимается делами в «Грин стоуне», к нему не было ни единой претензии. Да, Сеймур отошёл от дела, но я нет. Бухгалтерия бара, уплата налогов, наём и увольнение персонала — все эти дела остались на мне. По документам хозяином бара всё ещё является мой дед, но все возникающие проблемы персонал предпочитает решать через меня.

Как управляющий, Энди истинная находка: честный, принципиальный, педантичный до невозможности, но, к сожалению, весьма склонен к истерикам. Я понимаю, что он всей душой болеет за дело, и не могу его за это не уважать, но иногда хочется, чтобы делал он это менее эмоционально.

Энди тридцать один. При росте в пять фунтов и семь дюймов он весит около двухсот двадцати футов (метр семьдесят и сто килограмм соответственно — прим. автора). Когда он нервничает, то нещадно потеет и идёт красными пятнами. Я очень переживаю, что когда-нибудь для него это закончится гипертоническим кризом. Вот и сейчас моя главная задача — успокоить парня, а потому уже думать, что делать дальше.

— Радуйся, что «Маринерс» выиграли. При проигрыше было бы хуже. Толпа озлобленных мужчин ни в какое сравнение не идёт с толпой мужчин довольных.